Будут ли политические последствия у дела о нападении на Елену Милашину и Александра Немова? Комментарий Георгия Бовта

Реакция российских властей оказалась довольно жесткой, подчеркивает политолог. Исполнителей, вероятно, найдут. Однако высока вероятность того, что заказчики останутся ненаказанными

Журналистку Елену Милашину и адвоката Александра Немова избили в Чечне. Утром 4 июля неизвестные вооруженные люди в балаклавах напали на Милашину и Немова, которые прибыли в Грозный на оглашение приговора Зареме Мусаевой, жене бывшего судьи Верховного суда Чечни Сайди Янгулбаева. Мусаеву в январе 2022 года насильно вывезли в Грозный из Нижнего Новгорода как свидетельницу по делу о мошенничестве, а затем обвинили в насилии над представителем власти. Суд, на который Немов и Милашина не попали, приговорил ее к 5,5 года колонии. Что можно сказать о реакции на данное преступление?

Поначалу реакция на нападение выглядела сдержанной. Так, глава Союза журналистов России Владимир Соловьев кратко и несколько, на мой субъективный взгляд, отстраненно заявил: «Изучаем ситуацию, за помощью к нам никто не обращался», добавив, что нападение на представителя прессы неприемлемо.

Никаких оценок и тем более резкостей в адрес властей региона, где происходят такие вещи, не прозвучало. Однако затем стало понятно, что на соответствующем политическом уровне принято решение реагировать на такое преступление более жестко. Словно некоторые ждали, какие акценты расставит представитель Кремля Дмитрий Песков. Он же сказал, что Путину доложено и что реакция будет жесткая. Отозвался, придав еще больший вес событию, председатель комитета Совета Федерации по конституционному законодательству Андрей Клишас, заявивший, что «необходима жесткая реакция правоохранительных органов на нападение». Глава комитета Госдумы по информполитике Александр Хинштейн сообщил, что направлено обращение в Генпрокуратуру и СКР о взятии расследования на особый контроль.

В целом реакцию тех, кого называют лидерами общественного мнения, можно разделить на две группы. Одни говорили в целом о недопустимости нападения на адвокатов и журналистов в связи с их профессиональной деятельностью. Другие добавляли сюда в той или иной форме увязку произошедшего с властями Чечни, которые, дескать, создали в республике такую ситуацию и вообще сохраняют специфические отношения с российской правовой системой по ряду вопросов.

Год назад Милашина сообщала об угрозах со стороны чеченских властей, из-за которых ей пришлось на время уехать из России. Глава Чечни Рамзан Кадыров ранее назвал ее и другого правозащитника, члена СПЧ Игоря Каляпина «террористами, которые зарабатывают на теме Чеченской Республики и чеченцев», а также разрабатывают сценарии и «нашептывают на ухо своим персонажам тексты и поведение». Призывая задержать их как «пособников террористов».

Возможно, совершившие нынешнее нападение и поняли такие настроения как сигнал к прямым действиям. Такие люди обычно не ждут команды, а пытаются угадать «эманации» начальства, угодить по своему разумению. На Милашину уже нападали — в 2006 году в Беслане, в 2012-м ее избили в Балашихе. А историй нападения на журналистов не только в Чечне можно найти, а практически в каждом регионе. Достаточно упомянуть то же Подмосковье, борьбу за Химкинский лес в конце нулевых. Там избиений активистов было множество, фактически все безнаказанные, да и других преступлений тоже.

Часто такие преступления либо сходят с рук, либо все ограничивается наказанием исполнителей. Которых, скорее всего, найдут и на сей раз, причем быстро. Однако это не повысит уверенность в том, что все подобные преступления будут раскрыты, а заказчики наказаны.

Некоторые предполагают, что кажущаяся в риторической жесткости даже срежиссированной реакция на нынешнее преступление как-то связана с последствиями мятежа ЧВК «Вагнер». К ситуации даже оперативно подключилась уполномоченная по правам человека Татьяна Москалькова и СПЧ при президенте. Это косвенный сигнал того, что власти намерены довести расследование до внятного результата.

Мятеж же подтвердил очевидные вещи: долгое время существовавшая над и даже вне закона структура обнаглела настолько, что пошла против власти. Но ведь до этого ей позволяли, к примеру, такие мелкие «шалости», как казнь или ее инсценировка с помощью кувалды того, кто сдался в плен. Дело толком так и не расследовали. А помнится, лидер думских «эсеров» и некоторые другие политики мило пиарились (ссылка ведет на заблокированный в РФ Twitter) с этим железным гаджетом как с «патриотическим сувениром».

Дело той же Заремы Мусаевой, которой дали 5,5 года, многим не кажется идеально «сверстанным» ни с процессуальной точки зрения, ни с какой другой. Мягко говоря. Ее вывезли из Нижнего Новгорода как свидетельницу по делу о мошенничестве, а затем обвинили в насилии над представителем власти, но для многих это выглядело как месть за деятельность бывшего чеченского федерального судьи. Сам глава региона называл ее и всю ее семью «террористами». Так что приговор был предрешен.

Некоторые трактуют нынешнюю жесткую реакцию и декларируемые намерения как некий сигнал чеченским властям именно по следам мятежа «вагнеровцев». В подавлении которого услуг батальона «Ахмат», слава богу, не понадобилось, но он все равно и не успел к месту событий.

Впрочем, не будем торопиться с обобщениями и экстраполяцией. Во-первых, никто из правоохранителей не обвиняет ни в чем чеченские власти, включая их руководителя. Он уже дал распоряжение провести следственную проверку. Милашину и Немова успел посетить в больнице, пока их не транспортировали подальше в Москву на самолете МЧС, омбудсмен Чечни по правам человека. Который же назвал данное преступление «диверсией и провокацией против республики». Министр по делам печати так и вовсе усмотрел руку западных спецслужб.

Во-вторых, политически Рамзан Кадыров по-прежнему считается незаменимым главой Чечни. Готовым в том числе отправить бойцов в составе спецподразделения на СВО. В сложившихся условиях специфические вольности в трактовке федеральных законов являются частью своего рода договора Грозного с Москвой. Пока нет никаких прежде всего политических предпосылок, чтобы что-либо радикально менять в этом неформальном договоре. Однако из Москвы попросят избегать резонансных эксцессов, что, в принципе, вполне выполнимо.