«Очевидно, что давление очень серьезное оказывается на Украину, весьма активно развивается коррупционный скандал и явно под внешним влиянием, поэтому и Украина ищет какие-то ответные действия. Мы видим, что напряженность в Черном море растет, Украина пытается в целом усилить атаки на трубопроводную инфраструктуру и на портовую инфраструктуру, и на танкерный флот, пытаясь найти новые уязвимости у России. Но при этом такая тактика достаточно опасная, потому что ведь Украина традиционно продает образ жертвы в этом конфликте, а сейчас та же атака по танкерам - достаточно очевидное нарушение Конвенции ООН по морскому праву 1982 года, то есть в этом плане Украина здесь выглядит не с лучшей стороны. Что касается Казахстана, то здесь тоже ситуация достаточно тонкая, потому что опять же вроде всегда Украина рассчитывает на поддержку большей части международного сообщества, а здесь получается, что наносятся удары по инфраструктуре, в использовании которой заинтересована другая страна - Казахстан. Казахстан выступил с достаточно резкими заявлениями, потому что у Казахстана вариантов-то нет других, если эти поставки будут остановлены, для Казахстана это очевидная проблема. В этой ситуации Украине довольно сложно будет рассчитывать на поддержку со стороны Казахстана, но экспортные сорта нефти Казахстана, которые на внешние рынки поставляются, в принципе это сорта, где действительно казахская нефть с российской нефтью объединяется, и для казахской стороны это основной источник экспорта нефти на внешнем рынке. Мы же прекрасно знаем, что те проекты по добые, которые реализуются на казахской территории, они реализуются международными консорциумами, там в основном американские компании, европейские компании, но американские, прежде всего, Chevron например. То есть в этом плане Украина, получается, бьет по Казахстану, по американским интересам, то есть на самом деле, с точки зрения нынешней диспозиции, когда Соединенные Штаты пытаются усадить Украину за стол переговоров и объяснить им, что существует определенная сделка и нужно с ней соглашаться, атаковать казахский экспорт, который на самом деле экспорт, в котором заинтересованы американские нефтяные мейджоры, ну далеко не самая лучшая идея. Опять же, если вспомнить, что Трамп, в отличие от предыдущей администрации, довольно близок к нефтяному лобби, постоянно общается с ними, принимает их в своем кабинете. То есть тут такое ощущение, что у Украины нет какого-то четко спланированного плана, но нужно что-то делать, нужно что-то предпринимать, такого рода действия, вроде бы и повышающие ставки в этой игре, но на самом деле далеко неоднозначные, с точки зрения репутационных последствий для Украины, в том числе и в отношениях с Соединенными Штатами».

«Очевидно, что ключевым вопросом является даже не вопрос поставок энергоносителей из России, о чем Орбан говорит, тут Россия ничего решать не может, Россия готова продолжать поставки и нефти, и газа в Венгрию, поэтому, если Венгрия готова решать все вопросы с товарищами из-за океана, то с нашей стороны никаких вопросов не возникает. «Газпром» продолжает поставки газа по «Турецкому потоку» в Венгрию, «Лукойл» продолжает поставки газа в Венгрию, там известна схема продажа нефти на российско-украинской границе. Орбан уже получил от Соединенных Штатов разрешение на сохранение этой схемы, поэтому остается один важный сюжет – это вопрос вопрос собственности на активы «Газпрома» в Сербии, и на активы «Лукойла» в Румынии и в Болгарии. Напомню, что у «Газпрома» контрольный пакет в Naftna Industrija Srbije, у «Лукойла» 100% акций в болгарском НПЗ и в румынском НПЗ. Сегодня это достаточно современные заводы, даже предположим, что схема эта сработает, что MOL эти активы купит, вот интересно, поднимет ли он все-таки вопрос о разрешении вернуть российскую нефть на заводы, например, в Болгарии и в Румынии, и, соответственно, вернуть российскую нефть на сербский завод. Это важный момент, потому что иначе маргинальность работы здесь будет под вопросом. MOL венгерский — и так заметный игрок на рынке Восточной Европы, а если он возьмет эти три актива, это серьезный будет прирост. Но напомню, что те заводы, которые есть у MOL в Венгрии и в Словакии, их маржинальность сегодня обеспечивается именно тем, что они сохраняют возможность приобретения российской нефти. Но на первом этапе надо все решить с российской стороной, и Орбан намерен по-хорошему все это сделать, потому что и в Сербии, и в Румынии, и в Болгарии на национальном уровне были люди, которые эти заводы хотели и хотят до сих пор отжать под шумок санкций, выкрутив руки «Газпрому» и «Лукойлу», заставив эти активы реализовать по бросовым ценам. Наши компании с этим не соглашались, и вот тут возникает вопрос: можно ли какой-то найти компромисс, потому что все-таки очень важно, чтобы российские компании признали эту сделку. В Болгарии, например, принят уже закон о введении внешнего управления над заводом, причем, если вы посмотрите этот закон, там в том числе право продажи третьим лицам – болгарское внешнее управление расширенное. С точки зрения перспектив дальнейших это очевидный повод для судов, и у «Лукойла» довольно сильные будут основания для того, чтобы эти суды выигрывать. Поэтому MOL очень важно, чтобы российская сторона эти сделки признала».

«Понятно, что так называемый план Уиткоффа явно согласовывался с Москвой, и Путин уже второй раз говорит, что, в принципе, мы готовы рассматривать его как основу для переговоров. Но при этом российская сторона всячески отвергает свое участие в его подготовке, то есть пытается изобразить его исключительно американской историей. Хотя мы прекрасно помним и саммит в Анкоридже, и визиты Уиткоффа в Россию. И позиция России тоже ясна: ребята, давайте договариваться, если не хотите, ну что же, у нас есть план Б, если мира нет, мы продолжаем наступление. Эта тоже позиция достаточно четко обозначена, Путин явно считает, что стратегическая инициатива у российской армии, и это является сильной стороной. Я напомню, что раньше все-таки он говорил о том, что да, Зеленский нелегитимный президент, поскольку в Конституции Украины нет возможности продления полномочий президента. А вот в случае с Радой такие опции есть, и поэтому были заявления такие, что, может быть с Радой такого рода соглашения будут подписаны. Здесь Путин прямо говорит, что мы Украине не доверяем, мы считаем, что международное сообщество должно зафиксировать суверенитет России над Крымом и над Донбассом. Вот это новый, действительно момент, тоже возникают вопросы. А кто будет являться этим международным сообществом? Ну, очевидно, что Европейский союз этого не сделает. А вот как будет выглядеть признание США, это тоже вопрос. Второй момент заключается, конечно, в том, что, а как будет выглядеть юридически вот это признание Соединенными Штатами новых географических реалий, как Трамп это должен продекларировать. Но этого же явно недостаточно, потому что Трамп сегодня одно говорит, завтра другое. Да и плюс Трампу тоже уже осталось три года, потом, допустим, придет Демократическая партия и скажет: а мы вообще не понимаем, чего он там подписывал. То есть как здесь будет выглядеть согласие США с тем, что это теперь российская территория, пока до конца все-таки неясно. Что касается вопроса о том, как выглядит алгоритм этих переговоров, я думаю, в российском понимании выглядит так: раз Трамп предлагает нам большую сделку, это означает, что у двух сторон есть определенные по этому контракту, по этой сделке обязательства. Вот часть контракта Трампа заключается в том, чтобы условия этой сделки разъяснить европейцам, прежде всего британцам, и заставить их эти условия поддержать. Это самая сложная часть программы, и как Трамп будет это делать, пока неясно, но в нашем понимании, это его контрактные обязательства, мы здесь никак повлиять на это не можем».

«На самом деле изначально эта схема, что американцы купят у „Лукойла“ активы, казалась уж слишком прямолинейной: американцы вводят санкции, потом бьют по рукам потенциальному желающему купить эти активы, компании Gunvor, и потом появляются американские мейджоры, которые выражают желание купить эти активы, естественно, с дисконтом. На самом деле современная мировая политика, при всей ее кажущейся сложности, тем не менее дрейфует стремительно в сторону таких предельно примитивных решений Е2–Е4. Поэтому я совершенно не исключаю теперь, что действительно, американцы проявят реальный интерес к этим активам. Понятно, что это было самое вроде бы логичное решение, но казалось, что это как-то совсем просто. Однако в мире, когда Трамп говорит — дайте мне это, заверните то — такой сценарий сбрасывать со счетов нельзя. Тем более у нас очень часто говорят про то, что Соединенные Штаты заменили своим СПГ европейский рынок газа, убирая оттуда Россию — все это так, но на самом деле аналогичные процессы и с нефтью происходили, и основными бенефициарами этой истории стали поставщики из Соединенных Штатов. И в этом плане логично для американцев, естественно, если они начнут забирать активы в переработке, потому что на самом деле наличие собственной ресурсной базы только и позволяет сейчас создавать маржинальность в перерабатывающем сегменте, и это очень важный аргумент. В этом плане у американских компаний есть своя нефть, и они готовы перерабатывать ее и закрепляться на европейском рынке».

«Не вижу здесь ни качелей, ни маятника, как многие говорят. Мне кажется, Трамп достаточно последователен в своей политике в отношении России. Хочет большой сделки, но при этом считает, что Россия за эту сделку должна ему заплатить. Здесь в ход идет классическая тактика кнута и пряника, которую как раз многие и принимают за качели: Трамп, с одной стороны, обозначает угрозы, иногда эти угрозы переходят в практическое действие. С другой стороны, обозначает и некоторые возможности для России. Что касается санкций, здесь мы видим постоянную игру, что санкции вот-вот будут ужесточены, потом говорится о том, что Соединенные Штаты могут остановиться, где-то могут дать исключения, где-то могут даже задуматься об их пересмотре, и эта игра постоянно продолжается. Действительно, на прошлой неделе Рубио заявил, чтл все санкции применены, и как бы тем самым пасс передал европейцам, давайте теперь вы, потому что мы свою часть пути уже проделали, санкции ввели, а теперь давайте вы. Теперь Трамп говорит — а, вспомнили, ведь есть же еще и другие страны, которые покупают российские товары, мы можем в их отношении тоже санкции ввести, хотя мы знаем, что введены только тарифы на Индию 25% за покупку российских энергоносителей, и то напомню, что до этого и так были 25% тарифы введены, и потом еще 25%, но на самом деле и первые 25% уже были для многих товарных позиций достаточны. При этом, кстати, многие товарные группы тут же получили исключения из санкций, здесь тоже мы видим точечное применение санкционной угрозы. Поэтому ничего удивительного нет. 21 ноября вступают в силу санкции против «Роснефти» и «Лукойла». На прошлой неделе «Лукойл» получил отсрочку по санкциям, но это касается только зарубежных активов компании, а основные санкции 21 ноября вступят в силу. Я вас уверяю, всю эту неделю западная пресса будет обсуждать, какой они будут иметь страшный эффект, то есть будет полно публикаций на тему — эти отказались, те отказались, тут трещит — в этом плане информационная картина последних недель совершенно четко обозначена в западной деловой прессе. Я уверен, что Трамп [рад] такого рода заявлениям, он будет подогревать эту температуру».