«Строго говоря, такая разносортица очень широкая: электронное оборудование, оборудование с применением каких-то компонентов. И это оборудование действительно имеет разную цену, разную стоимость. И если делать серьезный сбор, то это будет действительно запретительно для многих видов товаров. А если делать его мелким, то он не окупится в административном смысле. Так что сравнивая с автомобилем, автомобиль — это дорогой агрегат, который все хотят иметь, и от другого агрегата, наверное, ограничивая предложение, можно каким-то образом собирать фискально определенный сбор. Здесь я, честно говоря, даже не представляю, как все это административно будет организовано и как все это будет работать. Лепить марки «Честного знака» и связывать это с будущим фискальным бременем, наверное, возможно, но боюсь, что данная инициатива скорее обернется повышенными издержками, нежели серьезными изменениями для того, чтобы кого-то защитить или что-то профинансировать».

«Судя по всему, экономика находится на хорошем темпе охлаждения, и возможно, что из контролируемого охлаждения она перешла в зону неконтролируемого. Поскольку мы видим сейчас картинку, которая была у нас за окном вчера, а то, что у нас за окном сегодня, это, скорее всего, либо ноль, либо уже действительно рецессия, и это подкрепляется всеми другими индикаторами. Поэтому становится понятно принятием ЦБ решения все-таки о снижение ставки, а не оставление ее на прежнем уровне. К декабрьскому заседанию накопится много новой информации, и будет видно, что происходит с экономикой с большими подробностями. Но, скорее всего, если этот тренд продолжится, декабрьское смягчение тоже, по-видимому, состоится так же, как и только что состоявшееся смягчение по причине, что замедляться экономике больше некуда, она уже переходит в зону спада. А это означает, что пора переходить от резко сдерживающей политики к какой-то другой, более нейтральный. Банк России действует с прицелом на будущее, и он смотрит на события с учетом временных лагов, поэтому точное цифровое значение вам сказать не могу, но, скорее всего, снижение продолжится».

«Всякий перевод законодательного регулирования в такой ручной режим, мне кажется, может делаться из двух соображений. Первое соображение — это оперативность, когда необходимо ускорение каких-то процедур. И второе соображение — это ручное управление, когда нужно один конкретный кейс выделить в особое производство и в этом кейсе ввести свой режим валютного регулирования. Как-то так. Удобство регулятора далеко не всегда означает, что регулируемому тоже будет хорошо, поскольку возникает, на мой взгляд, еще один фактор неопределенности, который будут принимать во внимание и инвесторы, и все те, кто проводят конверсионные и другие валютные операции, связанные с российской юрисдикцией».

«Если речь идет о конвертируемых бумагах, это обычно облигации, которые не просто позволяют занять определенную сумму, но и предоставляют своему инвестору право их конвертировать при определенных условиях. Это и есть смысл данного инструмента, он позволяет при обычных условиях на рынке дешевле поднять деньги с перспективой прибавки, выигрыша на будущей приватизационной цене. Если говорить о привлекательности подобного рода инструмента, он, наверное, позволит компании сэкономить, но в нынешних условиях приватизация мне не кажется сложившимся феноменом. Мне не кажется, что за счет обещаний о будущей приватизации можно будет поднимать деньги или сулить инвесторам нечто материальное, потому что неопределенность в экономике настолько высока, что сам по себе факт приватизации может оказаться иллюзорным, несбыточным в предстоящие годы. И не думаю, что это позволит кому-то сильно сэкономить на текущих высоких издержках обслуживания займов».

«Это очевидное сгущение красок. Все кредиты, которые относятся к определенным секторам и отраслям, относятся — ну не совсем, мне кажется, оправдано — к кредитам, с помощью которых финансируют соответствующие виды деятельности, и как мне представляется, там далеко не все из этого спонсирует государство, далеко не все является субсидируемым — то есть это такая натяжка, как мне представляется, и слишком уж алармистски написано, в действительности, я думаю, не так выглядит. Много сказано теоретически справедливых вещей, но у нас нет такого детального знания и такого детального владения статистикой, чтобы мы могли делать подобного рода утверждения, на мой взгляд. В основе то, что российская экономика сейчас действительно работает в таком двухсекторном режиме, что в одном секторе находятся отрасли и отдельные предприятия, которые выполняют государственный заказ в части военной деятельности, и модель функционирования этой сферы одна, а есть другая часть, другая составляющая российской экономики, где действует рынок, где никакого бюджетного субсидирования нет, где нет столь же распространенного государственного заказа, и модель функционирования второй составляющей экономики совершенно другая. Это действительно справедливо, но соотношение между двумя этими частями, мне кажется, показано неверно»