Между делом — откровения в Mercedes S 500 4MATIC Long. Часть четвертая с Линой Милович

Руководитель и партнер компании «БИЗНЕС-ЭДВАЙЗЕР» Лина Милович — четвертый гость в передвижной студии Business FM.. Мы едем на деловую встречу. Правила игры — те же. Я водитель Мерседеса S 500. Милович – мой пассажир.

— Когда ты начала петь? И так всерьез?

— Петь мне хотелось с того момента, как я начала производить звуки. Это как раз и было песней. Я везде пела. Помню, во всех общественных местах, в садах, в поликлиниках... Поликлиники я очень хорошо помню, может быть, я была болезненным ребенком. Я припоминаю себя на табуретках, распевающей. У меня был хороший голос, вероятно. Судя по тому, что народ был доволен.
Когда я подросла до состояния, когда этому могли уже учить, как-то самопроизвольно я начала учиться этому. Музыкальные школы, певческие мероприятия.

— А детские спектакли в школе?

— Этого не было.

— А дома?

— Когда я была маленькая, я пела в профессиональном хоре и там не нужны никакие детские спектакли. Мы очень много гастролировали. При Академии наук был Институт художественного воспитания, известное место. При этой Академии наук был хор, которым руководил председатель приемной комиссии консерватории Вячеслав Геннадьевич Соколов. У него был классический хор взрослых людей и был детский хор в количестве 120 человек выездной группы.

— Довольно приличное количество детей.

— Мы пели классические произведения.

— Что, например?

— Рахманинова, «Аве Мария» Шуберта. В то время приходилось руководству хора сопровождать наши гастроли всякими детскими пионерскими произведениями, без которых тогда нельзя было выехать за границу. Я фактически все детство до института пела. Все время проводила в репетициях и на гастролях.

— А во взрослой жизни как сложилось, что ты снова запела?

— Во взрослой жизни, когда началась карьера, пения не было. Некогда было этим заниматься. Потом я снова к этому вернулась. Но как к хобби.

— Две разные жизни, получается?

— Абсолютно. В жизни они практически никогда не пересекаются. Два разных человека. Та часть моей жизни, которая относится к работе, не проникает в ту часть, где Милович поет. Я ее никогда не придвигаю. Потому что мне кажется, что это просто не нужно. Поющая Милович самодостаточна.

Фото из личного архива

— В нашей стране бизнес и творчество без друг друга не живут. Ты первый случай, когда я сначала познакомилась с певицей, а потом узнала, что ты занимаешься серьезным бизнесом. Удивительно. Обычно женщины колбасных королей поют...

— Агурбаш, кстати, хорошо поет… Все люди с разными судьбами. Я не общаюсь с другими певцами. Я не в тусовке. Не могу там быть.
А потом, у меня совсем нет времени. Я очень много работаю, ежедневно до 8 часов. А после 8 у меня начинается следующая жизнь, которая к предыдущей не имеет никакого отношения. Может мне помогает та жизнь менеджментом рулить. Потому что менеджмент у меня всегда привлеченный, но мой.

— Я заметила, когда ты на сцене и когда ты общаешься со своими музыкантами, с публикой, чувствуется в тебе, что ты умеешь с людьми обращаться. Это именно менеджерское качество.

— Я люблю людей. Я и на работе своих очень люблю. Стараюсь привлечь к работе тех, которые горят так же, как и я. Так же и в музыке. Я считаю, что если ты живешь, то надо жить с удовольствием. Если ты что-то делаешь, надо получать удовольствие в этот момент.

— Это редкое явление в наши дни. Многие не могут разрешить себе получать удовольствие и говорят мне, тебе повезло Альтман, ты можешь делать то, что ты делаешь, получаешь от работы удовольствие и еще деньги зарабатываешь. Я говорю, но вы тоже можете, вы юристы, управленцы. У каждого из вас работа — захватывающий процесс. А они в ответ, наша работа — это количество бумаг, а не захватывающий процесс.

— Мне кажется, если человек работает без удовольствия — это тоска. Приходить и сидеть, свесив нос. И грустить...

— Работают ради денег.

— А если бы не деньги, то в жизни не пошел бы. Уныло. Но деньги — это хорошо. Это эквивалент вообще всего, что есть на свете. Их можно обменять на все, что можешь.

— Говорят, на любовь и здоровье нельзя обменять

— Это вопрос спорный, что есть любовь, здоровье, деньги. Что есть деньги? Если у тебя есть деньги, то возможность по-честному выглядеть лучше, у тебя больше. Деньги нужно умело использовать. Я знаю людей, которые сидят на деньгах и мучаются. И говорят, что они плохо живут. Сначала их зарабатывают, а потом умирают оттого, что им плохо. Жить прекрасно, особенно в пятницу. К вечеру пятницы мне становится так хорошо... Я не люблю выступать в выходные и не выступаю. Я выступаю, когда хочу.

— При этом ты выступаешь всерьез. Ты в это вкладываешься всем сердцем.

— А что, может быть, найдутся те люди, которые захотят послушать и почувствовать. Это так приятно на самом деле.

— Реклама альбома висит по всему городу. Ты предлагаешь почувствовать. Ты вправду считаешь, что окружающим это надо?

— Ты права, чувствовать и правда сложно. Потому что мы живем на колоссальных скоростях, с колоссальным количеством информации, в которой мы должны разбираться. Это касается всех людей, в какой бы сфере они не работали. Я не удивляюсь, что людям трудно разобраться в том, что на них сыпется. Им трудно выделить время, чтобы хоть как-то разобраться в себе. А чтобы почувствовать что-то, нужно хотя бы на время стать сами собой, немного себя освободить. Но я предлагаю не всем.

— А кому ты предлагаешь?

— Я предлагаю тому, кто этого хочет. Про меня когда-то писали статью, где мою прямую речь передали очень точно. Там написано: «Я никому не предлагаю свою музыку». Я говорю о том, что навязчивость не в моем стиле. И вообще, я не думаю, что я бы восприняла какие-то навязчивые послания, которые мне хотели бы вдолбить в голову. Все люди так устроены. Они отторгают вдалбливание. Но есть люди, которые находятся в поиске. Если они хотят что-то, что есть у меня, то я пытаюсь до них донести. Мысли, которые меня посещают, материализовались в моей музыке, и я их транслирую. Больше ничего. Если кому-то будет хорошо от этого, то мне будет только лучше. Приятно делиться хорошим.

— Ты и на сцене очень деликатна, и музыка забавная. Ты не зря поешь «Остров белых птиц» («Квартал») — мою любимую.

— Обожаю эту песню.

— Супервещь. Я растерялась, не была к ней готова в твоем исполнении. «Квартал» для меня остался музыкой счастья. И тут ты поешь, и поешь, как я люблю.

— Мне очень приятно. Согласись, что это смело с моей стороны. Потому что это песня хорошо исполнена прекрасной певицей. Перепевать ее сложно.

— Но ты и не претендуешь. Ты просто наслаждаешься.

— Я ее люблю. Эту песню. Мы выступали в Б-2, а там директором была Литвиненко Татьяна, она исполняет эту песню. Я ее пригласила на прослушивание, она осталась довольна. Я вообще знакома была с Артуром Пилявиным в то время, когда «Квартал» процветал.

— Ты ходила на них?

— Мы пересекались. Я бы не сказала, что это сильно моя эстетика. Просто есть некие песни, от которых нельзя оторваться. Музыка такая вещь, ты не очень можешь контролировать себя, когда ты с ней общаешься.

— У нас с некоторыми моими соратниками по искусству идет идейный спор. Есть люди, которые исполняют песни, написанные для них. А есть люди, которые исполняют собственные сочинения. В данном случае альбом «Материализация» полностью написан мной. А в предыдущих альбомах я работала как исполнитель. Так вот, есть группа товарищей, которая считает, что исполнительская роль в корне отличается от роли человека, который поет свои произведения. Ты как думаешь?

— На мой взгляд, очень многое зависит от автора. Если автор способен, возьмем Земфиру, он как никто это сделает. Я пою свои песни, очень их люблю. И при этом понимаю, что песни, написанные для меня, те, что я исполняю также мне дороги.
Мои идейные друзья считают, что исполнительство на ступень ниже, чем сочинительство и исполнительство. Я так не считаю. Исполнить песню и прожить ее так, чтобы люди ее восприняли как нечто свое, это не менее сложно.

— Кто тебе симпатичен из тех, кто поет?

— Мне очень многие симпатичны. Я вообще обыватель в этом смысле. Вера Брежнева нравится.

— Она же не певица, она просто красавица...

— Почему не певица, это же она поет. Что, она меньше певица, чем все остальные певицы от того, что она блондинка и красавица. Мне нравится на нее смотреть и то, что она поет, мне нравится. Мне нравится, как поют Меладзе, Варум. Ее голос, интонации, тембр. Она такая женственная. Я люблю женственных женщин. И в то же время Пиджей Харви мне нравится, мощная тетенька.

— Кто из дяденек тебе нравится?

— Вакарчук из «Океана Ельзи», он мне нравится. Я хожу на его концерты. Обывательски счастлива. Могу восемь раз подряд сходить.

— В нашей жизни не хватает искренности.

— К вопросу... Мы решили провести исследование, какая песня нравится с альбома больше. И выяснилось, что наибольшим интересом у аудитории пользуется песня «Не пустота». Эта такая песня про одиночество, про то, как люди боятся пустоты и как страшно с ней оказаться один на один.

— Ты попала в точку.

— У меня все песни про разное, но, видимо, людям именно эта тема показалось актуальной. Мы сейчас едем по Москве, море людей вокруг. И все боятся пустоты.

— Половина боится, а половина испытывает.

— Это одно и то же. Бояться и это иметь — здесь один контент. Ты просто наполняешься либо страхом, либо тем, что у тебя есть. Страх — это желание это иметь. Как ты можешь бояться того, чего ты не знаешь. Если ты почувствовал, что тебе это неприятно, то ты отторг это. Значит тебе это не надо, это не твое. <...> Когда я начинала, я как раз влилась в забавную компанию. Тогда было время «поющих трусов». «Поющие трусы» — это такие тетеньки, которых их дяденьки номинируют на певиц. Технологии себя проявили, можно было спеть, куда-то каркнуть, и компьютер это отрулит так, что будешь сразу Еленой Образцовой. Ну, то есть ты каркнул, а на выходе Елена Образцова уже поет. А я в этот момент как раз свою, извиняюсь, сольную карьеру певческую начала, и как-то это так совпало...

— Тебя воспринимали как «поющие трусы»?

— Меня стали воспринимать как «поющие трусы». Дело в том, что вышел мой первый клип, который назывался «Укушу», песня такая есть — «Укушу». Там слова такие: «Укушу тебя нежно в самое сердце, и пущу туда яд». И клип по этому поводу мы придумали с Тишкиным очень зверский, знойный такой клип. Я изображала мерзкую баронессу, которая ехала гогоча в своей карете со служанкой, служанка была очень красивая. Согласно сценарию мы измывались над слугой, который красил мне ногти. В итоге он был изгнан. Кто-то стрелялся. В общем, клип был в крови, красивый, и каким-то образом людям напоминал о роскоши. Все решили, что это богатство, хотя клип был дешевый. Почему-то это было воспринято так, что богатая тетя поет песни и хочет при помощи своих песен купить народную любовь. Все это вдобавок совпало с волной «трусов», которые исполняли разные попсовые песни. И я вдруг столкнулась с этими обвинительными актами. Я не ожидала такой реакции.

— Откуда ты узнала об этом?

— Сначала программные директора на разных телеканалах агрессивно реагировали, они восприняли этот клип очень личностно. Плюс клип схватили, потащили в программу «12 злобных зрителей» и растерзали. Кричали, что у меня нет... «Послушайте ваш вокал...» С вашего позволения, вокал.

— Это кто у нас такой специалист по вокалу?

— Специалистом по вокалу была Саша Савельева, к сожалению, из группы «Фабрика».

— А как она выглядит, прости?

— Ну, вот...

— А как ты думаешь, какую твою песню вспомнят?

— Ну, «Платье», конечно, вспомнят. Посмотрим, когда я буду старая — поговорим с тобой.

— Когда ты с клюкой вылезешь на сцену, с микрофоном.

— На эту тему мой приятель хорошо говорит. Он грозит и пальцем и произносит: «В вечность возьмут не всех».

— Да, в вечность возьмут не всех.

— Я тоже так думаю. Но у меня, честно говоря, нет амбиций куда-то пробиться, особенно в вечность.