Золотые часы с портретом Каддафи открывали в Ливии все двери

Журнал Newsweek опубликовал интервью с бывшей медсестрой ливийского диктатора Муаммара Каддафи, 24-летней Оксаной Балинской. «Я проверяла сердце Каддафи и жила в роскоши, но когда началась революция, я поняла, во что это обходится», — рассказала она

Журнал Newsweek опубликовал интервью с бывшей медсестрой ливийского диктатора Муаммара Каддафи, 24-летней Оксаной Балинской:

— Мне был 21 год, когда я поступила на работу к Муаммару Каддафи. Я, как и другие нанятые им медсестры, выросла на Украине. Я ни слова не знала по-арабски и даже не различала Ливию и Ливан. Но «папик», как мы его называли, всегда был к нам очень щедр. У меня было все, о чем я только могла мечтать, обставленная квартира с двумя спальнями, шофер, который приезжал в любое время по первому зову. Но моя квартира прослушивалась, за моей личной жизнью внимательно следили.

В первые три месяца мне не разрешалось приезжать во дворец. Я думаю, папик опасался, что его жена, Сафия, будет ревновать. Но вскоре я стала регулярно оказывать ему помощь. Задачей медсестер было следить за тем, чтобы наш наниматель отлично себя чувствовал. На самом деле показатели давления и пульса у него были очень хорошими. Даже для значительно более молодого человека.

Мы настаивали, что он должен носить перчатки во время поездок в Чад и Мали, чтобы не заразиться тропическими болезнями. Мы следили, чтобы он ежедневно ходил на прогулку по аллеям в своей резиденции, проходил вакцинации и вовремя проверял артериальное давление.

Украинская пресса называла нас гаремом Каддафи. Это ерунда. Ни одна из наших медсестер не была его любовницей, мы к нему прикасались только для того, чтобы измерить давление. Папик намного более благоразумный, чем ловелас Сильвио Берлускони (премьер-министр Италии). Каддафи брал на работу только привлекательных украинских женщин, наверное, из-за внешности. Ему просто нравилось быть в окружении красивых вещей и красивых людей. Он выбрал меня из нескольких претенденток, пожав мне руку и взглянув в глаза. Позже я узнала, что он разбирается в людях с одного рукопожатия, он хороший психолог.

У папика были странные привычки. Ему нравилось слушать арабскую музыку на старом кассетнике, он переодевался несколько раз в день. Он был так одержим своим гардеробом, что напоминал мне рок-звезду 1980-х. Бывало, посетители уже ждут его, а он возвращается к себе и снова переодевается, например, в свой любимый белый костюм. Когда мы ездили по бедным африканским государствам, он из окна бронированного лимузина бросал деньги и конфеты детям, которые бежали за кортежем, он не хотел, чтобы они подходили ближе, чтобы не подхватить какое-нибудь заболевание. Но он никогда не спал в шатре! Это миф. Он использовал шатер только для официальных встреч.

Поездки устраивались на широкую ногу. Я сопровождала папика в США, Италию, Португалию и Венесуэлу. Когда он был в хорошем настроении, он всегда интересовался, все ли у нас есть, чего не хватает. Мы получали бонусы на походы за покупками. Каждый год папик дарил всем своим сотрудникам золотые часы со своим портретом. В Ливии стоит только показать эти часы — и перед вами открывается любая дверь и решается любая проблема.

У меня сложилось впечатление, что по крайней мере половина ливийцев не любили папика. Местные медработники были недовольны тем, что мы зарабатывали в три раз больше, чем они — более 3000 долларов в месяц. Было совершенно очевидно, что все решения в стране принимает папик. Он как Сталин, у него в руках была вся власть и все богатство, все только для него. Когда я впервые увидела телерепоражи о революции в Египте, я подумала, что никто не посмеет восстать против нашего папика. Но получилась цепная реакция после тунисских и египетских событий. Если бы папик передал трон своему сыну Саифу, когда еще была такая возможность, я уверена, что все было бы нормально. И люди сейчас не погибали бы.

Я уехала из Триполи в начале февраля, как раз вовремя. Две моих подруги остались там, и теперь уже не могут вернуться. Я хотела уехать по личной причине, я была на пятом месяце беременности, и это уже было видно. Я боялась, что папик не одобрит мои отношения с парнем сербом.

Папик, наверное, никогда не простит мне предательства. Но я понимаю, что правильно поступила, сбежав из Ливии. Мои подруги все говорили мне, что я должна думать о своем будущем ребенке и бежать из страны. Сейчас ближайшие сторонники папика тоже отворачиваются от него. И он удерживает при себе детей и двух наших оставшихся украинских коллег, чтобы они до конца своей жизни оставались с ним.

Записано корреспондентом Newsweek Анной Немцовой на Украине