Чернобылю правды не хватает, больше денег

Советские власти сообщили о взрыве на Чернобыльской АЭС лишь через 68 часов после катастрофы. Правда о ней до сих пор в дефиците, и это главный урок для Японии. Годовщина чернобыльской аварии во вторник стала одним из основных запросов в поисковой системе Google

В канун 25-й годовщины Чернобыля президент исследовательского центра «Курчатовский институт» академик Евгений Велихов выступил с ярким утверждением: «Японцы сейчас действуют более закрыто, чем советское правительство во время Чернобыля». Японская закрытость, по мнению академика Велихова, объясняется тем, что АЭС «Фукусима» принадлежит частной компании: «Их очень заботит, что произойдет с компанией», — сказал ученый в интервью журналу «Итоги». В подтверждение своих подозрений Велихов рассказал, как в Японию ездил российский эксперт, «специалист по вопросам, связанным с расплавлением зоны реактора». Но — «толку было мало, с ним не поделились контактами…»

Надо обладать завидными пробелами в памяти, чтобы сравнивать нынешнюю японскую закрытость, чем бы она ни была вызвана, с поведением советских властей четверть века назад. О том, как это было в апреле 1986 года, рассказал корреспондент британской газеты The Financial Times Тони Барбер. В момент катастрофы он стал единственным западным журналистом в Киеве, и оказался там совершенно случайно. Барбер, который тогда работал в агентстве Reuters, прилетел в Киев 25 апреля, чтобы провести выходные со своей приятельницей из Шотландии, преподававшей в киевском университете. Это была пятница. Взрыв на Чернобыльской АЭС произошел на следующий день, в субботу. Но об этом никто не узнал, за исключением высшего руководства КПСС И КГБ.

Англичанин вспоминает, как он и его девушка «в блаженном неведении» два дня гуляли по Киеву, грелись на теплом весеннем солнце. «По советским стандартам это был довольно приятный зеленый город, утопавший в парках… Только сейчас в нем, невидимая, поселилась радиация». Вечером в воскресенье британцы выпили по коктейлю в валютном баре гостиницы. Потом Тони пошел провожать девушку, и они еще долго сидели на скамейке, ожидая трамвая. Наутро, 28 апреля, журналист вернулся в Москву. Не успел войти в корпункт агентства Reuters, расположенный неподалеку от Кремля, как коллега спросил его, не заметил ли Тони Барбер «чего-нибудь необычного» в Киеве. Нет, говорит, ничего не заметил. «Вот как, — говорит коллега. — Тут просто нам звонили из шведского посольства, спрашивали, что мы знаем об атомной катастрофе на Украине».

Правда стала достоянием гласности не от советских, а от шведских и финских властей: ученые в этих странах зафиксировали облака радиации, надвигающиеся на Скандинавию. Паника началась во всем мире, «но советское правительство все еще хранило молчание; лишь через 68 часов после аварии официальное агентство ТАСС опубликовало короткое туманное сообщение об инциденте в Чернобыле». И вот что совершенно поражает и о чем сегодня не принято вспоминать: вслед за этим первым коротким сообщением агентство ТАСС разразилось пространным пропагандистским комментарием, из которого следовало, что в Соединенных Штатах только в 1979 году было отмечено 2300 происшествий на АЭС.

Английский журналист пишет, что в американском посольстве в Москве его проверили на заражение радиацией. Счетчик Гейгера молчал, пока его не поднесли к джинсам, в которых Тони Барбер сидел на скамейке со своей приятельницей в Киеве, поджидая трамвая. «Мистер Барбер, мы сожжем ваши джинсы», — сообщил ему сотрудник посольства.

По прошествии четверти века Тони Барбер пишет, что главным уроком Чернобыля, по его мнению, является то, что «репрессивные, закрытые режимы предают своих сограждан в эпических масштабах; демократии совершают ошибки, но тирании, изолированные от своих граждан и не доверяющие им, не уважают ни права человека, ни самих людей».

Как следствие — тоталитарные режимы «не располагают культурой безопасности, которую предполагает нормальное индустриальное общество; они, как правило, ведут себя безответственно во время кризиса».

АЭС — это атомные бомбы, дающие электричество

По прошествии четверти века правды о Чернобыле не хватает, возможно, даже больше, чем денег на преодоление его последствий. Мы по-прежнему не имеем самого приблизительного представления о количестве жертв этой катастрофы. Так, эколог Владимир Яблоков в интервью BFM.ru заявил, что, по его подсчетам, от Чернобыля «уже погибло около миллиона человек». Официальные расчеты, напомним, признают 4 тысячи жертв атомной катастрофы.

«Фукусима» показала, что уроки Чернобыля не выучены. Ядерные реакторы всех без исключения атомных станций могут взорваться, это подтверждает замечательное принадлежащее лауреату Нобелевской премии Петру Леонидовичу Капице: «Атомные станции — это атомные бомбы, дающие электричество». Никакие конструктивные изменения не могут изменить самого главного — атомная станция может взорваться», — говорит советник РАН.

Точно так же, как нет представлений о порядке цифр жертв Чернобыля, эксперты и официальные лица не сходятся на том, какие экономические последствия имела эта катастрофа. Алексей Яблоков приводит данные собственных расчетов: от 550 до 600 миллиардов долларов — с учетом того, что, например, только Белоруссия тратила на преодоление последствий аварии до четверти национального бюджета; соответствующие расходы в бюджетах Украины и России, по его словам, оцениваются, соответственно, в 5% и 1%.

При этом не следует забывать, что ликвидация последствий Чернобыля не ограничивается территориями трех бывших союзных республик, на которые пришлось, по данным профессора Яблокова, 43% чернобыльских радионуклидов.

В начале апреля в Берлине прошла научная конференция. На ней немецкие медики привели данные, согласно которым число дополнительных выкидышей и мертворожденных в Европе после Чернобыля составило около 800 тысяч.

Единая беда не сплотила Москву, Киев и Минск

Президент России Дмитрий Медведев, который в 25-ю годовщину Чернобыля отправился на место катастрофы, не увидит там президента Белоруссии: Александр Лукашенко посещает пострадавшие белорусские районы. Собственно, даже если бы три президента встретились в день скорбной годовщины, это вряд ли изменило бы общую картину. Россия, Украина и Белоруссия имеют различные интересы и по-разному относятся к событиям четвертьвековой давности. Об этом написала корреспондент испанской газеты El Pais Пилар Бонет, побывавшая на прошлой неделе на международной конференции в Киеве: «Несмотря на общий характер несчастья, три славянские страны, начиная с развала СССР в 1991 году, имеют разный подход (к аварии) и по-разному оценивают количество пострадавших». Эта «фрагментация», по выражению El Pais, негативно сказывается на усилиях ученых, пытающихся оценить масштабы катастрофы. Об этом на конференции говорили ее западные участники. Как выразился один из них, «Киев имеет тенденцию преувеличивать данные, Минск — преуменьшать их; и те и другие настаивают на финансировании собственных проектов, что не позволяет выстраивать приоритеты во имя общего блага».

Пример тому — новый Атлас пораженных радиацией территорий, который выпущен на Украине к годовщине катастрофы. Общеевропейский Атлас последний раз издавался в 1998 году. В прошлом году Россия и Белоруссия издали Атлас для двух этих стран, без учета пораженных районов Украины, рассказал BFM.ru профессор Яблоков. Координация ученых трех стран все же имеется, — но «на неформальном уровне». Причины тому — политические, по мнению эколога: «Даже некоторые нормы радиационной безопасности в Белоруссии и у нас различаются; это странно, но это так», — говорит Яблоков. По его словам, в Белоруссии сильное радиационное загрязнение охватывает «примерно третью часть республики».

Это «страшная нагрузка и страшное давление на Лукашенко, который пытается делать вид, что все в порядке». Примерно такая же ситуация, по мнению Яблокова, на Украине. В России власть не испытывает столь сильного давления по причине своих необъятных просторов, в масштабах которых территория зараженных районов относительно невелика. Но сами проблемы оттого стоят не менее остро. Так, в течение трех дней августа прошлого года во время лесных пожаров в Брянской области уровень концентрации радионуклидов в воздухе в 24 и даже временами в 27 раз превышал обычный, говорит советник РАН.

Сопредседатель международной экологической группы «Экозащита» Владимир Сливяк поясняет: мнение о том, что Украина преувеличивает масштабы последствий от Чернобыля, возможно, соответствует действительности, но нельзя говорить о том, что Киев спекулирует на этой проблеме. Украина нуждается в средствах на новый саркофаг для Чернобыльской АЭС.

Со своей стороны, Белоруссия занижает данные о масштабах своих потерь по политическим соображениям. В то же время в стране нет атомной промышленности, а стало быть, и нет атомного лобби, которое бы было заинтересовано в замалчивании трагедии Чернобыля, считает Сливяк. Правда, Белоруссия собирается строить собственную АЭС с помощью России.

Вот в России, заинтересованной в экспорте своих ядерных технологий, ядерное лобби есть, замечает Владимир Сливяк. «У нас вообще стараются о последствиях Чернобыля не говорить ни в какой форме, кроме, когда с венками около какого-то памятника сказать: слава тем, кто погиб на ликвидации, — и на этом все прекращается, — подчеркнул эколог в интервью BFM.ru. — Не могу это назвать, как суррогатом, придуманным в PR-службах атомной промышленности. Вместо обсуждения проблем безопасности атомной энергетики, которое должно быть после Чернобыля, нам навязывают точку зрения, что Чернобыль закончился в 1986 году, что-то где-то выпало, но теперь никаких проблем нет, ну, так, может быть, чуть-чуть. У нас игнорируется сама по себе дискуссия по сути произошедшего в Чернобыле. И это происходит потому, что атомной промышленности, в первую очередь, важно экспортировать реакторы и зарабатывать на этом деньги. Одна из стратегических целей правительства России сегодня состоит в том, чтобы сделать из экспорта атомных технологий большой источник дохода. Поэтому соответствующие PR-службы пытались, по крайней мере, до «Фукусимы», очень жестко следить за тем, чтобы дискуссии о безопасности атомной энергетики просто не было в России», — говорит Сливяк.

Какой урок Чернобыль преподносит «Фукусиме»

Пока слишком рано делать выводы, как могут помочь чернобыльские исследования пострадавшим на Фукусиме, пишет американский журнал Nature. Но Чернобыль уже преподнес очень важный урок того, насколько необходимо четкое донесение информации во время ядерной катастрофы и в последующие годы.

В зоне вокруг Чернобыля не выдавали профилактических препаратов йода, детям в Припяти не запрещалось играть на открытом воздухе в дни, когда на реакторе ЧАЭС полыхал пожар. Из-за того, что в Чернобыле не сообщалось своевременно о рисках радиации, население получило более высокие дозы облучения, говорят эксперты Nature.

Японское правительство критикуют за то, что оно не предоставляло полной информации жителям о происходящем на станции, но оно быстрее распорядилось об эвакуации близлежащих населенных пунктов и расширении санитарной зоны до 20 км. Была организована раздача препаратов йода, введен запрет на продажу молока и продовольствия, произведенных в ближайших к аварийной станции районах. Эндрю Шерри из института ядерных исследований Манчестерского университета говорит, что японцы все сделали правильно.

Главным уроком Чернобыля для Фукусимы является то, что последствия ядерной аварии сказываются в регионе еще очень долго после охлаждения реакторов. Если территории в Японии существенно заражены радиоактивным цезием-137, период полураспада которого составляет 30 лет, властям придется сохранять режим зоны отчуждения вокруг АЭС в течение нескольких десятилетий. Также десятилетия могут потребоваться на вывод станции из эксплуатации. Опасения по поводу рисков для здоровья могут нанести существенный психологический ущерб, который будет иметь еще более разрушительные физические последствия, чем сама радиация, предупреждает эксперт в интервью Nature.