16+
Четверг, 28 марта 2024
  • BRENT $ 86.86 / ₽ 8014
  • RTS1128.26
26 июня 2011, 14:42

Башар Асад, далекий и близкий

Лента новостей

На пресс-конференции в Париже премьер-министр Путин убеждал журналистов в том, что у Москвы нет ничего общего с Сирией и ее режимом. Публикация в The Financial Times позволяет взглянуть на этот вопрос под другим углом

Сирийские спецслужбы организуют народное ликование всякий раз, когда президент Асад и его жена появляются на публике.  Фото: AP
Сирийские спецслужбы организуют народное ликование всякий раз, когда президент Асад и его жена появляются на публике. Фото: AP

Внешнему миру трудно судить о событиях в Сирии. Власти запрещают корреспондентам иностранных СМИ работать в этой стране. Статьи в западных изданиях рисуют сирийский режим в мрачных красках, статьи в российских СМИ, гораздо более редкие, отражают желание написать что-нибудь в пику американцам и европейцам. В условиях вакуума информации газета The Financial Times опубликовала заметки Рохита Шаха: он не журналист и не политик; с 2008 по 2011 гг работал в Дамаске в германском Управлении по международному сотрудничеству.

Повседневная жизнь в сирийской столице, о которой он пишет, и наблюдения за сирийским президентом Башаром Асадом временами заставляют вспомнить совсем не о сирийских реалиях. Как, например, в эпизоде, когда перед приездом сирийского президента в центр Дамаска спецслужбы зачищают все автомобили на прилегающих улицах. Ниже — выдержки из публикации в британской газете.


В первый раз я увидел президента Сирии Башара Асада в 2008 году в национальном оперном театре, названном в честь его семьи. Начало спектакля задерживалось, и когда кто-то в зале стал аплодировать, я решил, что зрители пытаются поторопить труппу. Аплодисменты стали усиливаться, и я увидел спускающегося из глубины зала Башара Асада с женой. Наконец они заняли места в первом ряду — публика приветствовала их стоя. Во время спектакля я смотрел на них: никакого заметного сопровождения охраны, президентская чета ведет себя, как обычные люди. Провожали их после спектакля тоже овациями.

Этот пример — часть прописного сюжета, в котором президент чувствует себя любимым своим народом, а народ может предаваться мечте о том, что он обычный человек, живущий обычной жизнью. За четыре года, которые я проработал в Сирии, этот сюжет повторялся постоянно. Однажды я обедал в местном ресторане, куда вдруг также вошел Асад — опять же под аплодисменты присутствовавших — вместе с королевой Испании, чтобы поужинать в неформальной обстановке в кругу рядовой публики.

Эта искаженная реальность возводилась в максимальную степень, когда президент посещал Старый город Дамаска, где я работал до отъезда из страны в конце апреля. Перед приездом президента муниципальные службы и органы безопасности приводили Старый город в порядок, убирали мусор и машины, чинили освещение и, что еще важнее, собирали на улицы сторонников власти, чтобы усилить впечатление, что в Сирии все хорошо.

К сожалению, хотя многие сирийцы поддерживали режим, обеспечивший стабильность и социальные субсидии, жить им приходилось в страхе перед мухабаратом, службой безопасности и подавления, преследовавшей несогласных. Мухабарат проникал во все сферы общественной жизни, следя за тем, чтобы торговцы в отдаленных городах вывешивали в своих магазинах постеры, прославляющие президента; вынуждая сирийцев доносить на своих соседей. Когда в январе в Египте и Тунисе вспыхнули революции, один мой сирийский друг, когда-то твердый сторонник режима, рассказал, как службы мухабарата, обеспокоенные угрозой революции в Сирии, платили школьникам, чтобы они доносили на своих одноклассников. За десятилетия жизни при такой системе многие сирийцы стали воспринимать аппарат безопасности как привычную составляющую status quo, не желая критиковать режим из страха перед угрозой ареста или нападения. Но когда они увидели, как жители Египта и Туниса, возмущенные бессовестными злоупотреблениями властей, смогли добиться того, о чем и подумать было невозможно, все больше и больше сирийцев забыли о страхе и стали требовать свержения режима. Среди них — еще один мой сирийский друг и коллега, 30-летний специалист из деревни неподалеку от города Дараа, стартовой площадки сирийской революции. Уже два месяца он сидит в тюрьме, куда был отправлен после ареста 22 апреля при попытке документально зафиксировать силовые меры государства против недовольных. До сегодняшнего дня государство не предъявило ему обвинений в преступлении, между тем он находится в нечеловеческих условиях и подвергается побоям, которым конца не предвидится.

Так почему сирийцы готовы так рисковать за свободы, в реализации которых нет большой уверенности? Мы с коллегой обсуждали это в середине апреля — я тогда спросил, почему он готов поехать в Дараа и участвовать в акциях протеста, несмотря на их насильственное подавление. Ответ был простой, но очень горький: нет никакого иного выхода, только протестовать. Он сказал, что сирийцам от Асада улучшений ожидать не приходится, не стоит рассчитывать и на то, что США, Европа или какие-то еще страны что-то для них сделают. Если сирийцы хотят изменить свою жизнь, они должны добиться этого сами.

Его объяснение произвело на меня впечатление, оно находит отклик и у все большего числа сирийцев. Когда экономика страны разрушена, а государство все агрессивнее применяет силовые меры против собственного народа, Асад теряет поддержку своей главной опоры в высшем и среднем классе общества. Революция продолжается, и все больше и больше жителей страны осознают, что сказка режима, которую они когда-то поддерживали, совсем не то, чего хотелось бы видеть в будущем.

Но Асад по-прежнему этого не понимает. В своем выступлении 20 июня он вновь спрятался за привычный фасад примирительных заявлений. Он обещал, что правительство рассмотрит вопрос о продлении общей амнистии, объявленной несколько недель назад. При этом многих сирийцев, участвовавших в мирных протестах, до сих пор не освободили, и с каждым днем власти задерживают новых протестующих. Многие годы сирийцы снисходительно относились к сценарию режима с театрами, обедами и публичными выступлениями, но сейчас позиция народа ясна: шоу закончилось и правительству пора уйти.


Рекомендуем:

Фотоистории

Рекомендуем:

Фотоистории
BFM.ru на вашем мобильном
Посмотреть инструкцию