«Россия — страна чудес, здесь постоянно происходят какие-то чудеса»

В российском бизнесе слово «да» не всегда означает «да», но любой вопрос здесь можно решить. К такому выводу пришел финансовый директор Viking Supply, который живет и работает в Москве с 1993 года

Бизнесмен из Швеции Пер Лундберг, финансовый директор Viking Supply, живет и работает в Москве с 1993 года. Он приехал в Россию в 90-е годы, когда невозможно было предсказать курс доллара, а на улице продавались ваучеры. «Нельзя сказать, что я чему-то удивился. Россия — страна чудес», — говорит он в интервью BFM.ru. Он работал в области торговли металлами, банковской сфере, в сфере производства биотоплива, сейчас занят в судоходстве. За 20 лет жизни в Москве Пер Лундберг пришел к выводу, что шведу без российского партнера в российском бизнесе делать нечего, а человеческий фактор и знакомства здесь важнее, чем подписанные документы.

— Вы живете в России уже 20 лет, приехали сюда из благополучной Швеции в 90-е, в не самое благополучное время для России. Почему вы приняли это решение?

— Про Советский Союз мы очень мало знали в то время. Страна была закрытой, трудно было сюда попасть и здесь работать. А нельзя не знать своего соседа… Россия показалась мне загадочной, интересной и привлекательной, несмотря на все сложности. Занимался я русским языком еще в Швеции и видел возможность применить язык. В Советском Союзе был в конце 70-х, в конце 80-х и с 93 года. В конце 80-х я познакомился с девушкой отсюда, мы поженились и переехали сюда. Инициатива была моя.

Пер Лундберг родился в Стокгольме в 1958 году. Окончил Стокгольмскую Школу экономики. Переехал в Россию в 1993 году. Занимал посты главы московского офиса Svenska Handelsbanken, финансового директора EastwoodPower, компании, специализирующейся на производстве биотоплива. В настоящее время занимает пост финансового директора судоходной компании Viking Supply. С 2004 по 2009 годы занимал пост председателя правления Шведско-российского бизнес-клуба, оказывающего поддержку шведским бизнесменам, живущим в России. Женат, трое детей.

— Глава фонда Hermitage Уильям Браудер в интервью журналу «Сноб» в 2011 году рассказывал, что в 90-е он скупал ценные бумаги в России, и его фонд вырос с 25 млн долларов на сотни процентов. В то время в России можно было заработать много и в короткие сроки. Вас такие же мотивы привели в Россию?

— Я не ради денег сюда приехал в 93-м году. Я понял, что здесь можно заработать, но самое главное для меня был процесс, участие в нем. Если бы я был более голодным, наверняка был бы более богатым человеком, но, может быть, имел бы больше проблем. Мне было интересно, я понял, что это исторический процесс, раз в жизни дается такой шанс.

— Чем вы здесь начали заниматься?

— В 93-м году я занимался торговлей цветными металлами, работая в швейцарской компании. Время было сложное. Но нельзя сказать, что я чему-то удивился. Россия — страна чудес, здесь постоянно происходят какие-то чудеса.

— В 90-е в сфере торговли цветными металлами особенно много чудес, говорят, происходило…

— В 90-е годы многое происходило. Тогда были проблемы экономического характера, никогда не знали, какой курс доллара будет завтра. Приватизационные ваучеры продавались на улицах. Страна очень большая, очень многое происходит одновременно, разные поколения по-своему адаптируются к жизни. Мы чувствовали, как история пишется каждый день. Я старался не думать о том, что происходит что-то удивительное, смириться с этим, жить и решать ежедневные проблемы.

В 90-е годы чувствовалась надежда у людей на то, что будет что-то хорошее. Сейчас я этого не чувствую. Все стало очень денежным, все думают только о деньгах. Мы 10-15 лет назад себя чувствовали лучше, чем сейчас. Я сейчас не очень чувствую, что я в России.

— А в какой вы стране, по вашим ощущениям?

— Я в какой-то особой стране. Я мало езжу, в основном в Москве. Здесь все больше и больше иностранцев, все удобнее в целом стало. Но я иногда скучаю по старым временам. Москва — тяжелый город для жизни. Я стараюсь вообще не ездить на машине, потому что это абсолютно бесполезно. Я пешком хожу и езжу на метро. Школы изменились очень. У нас трое детей. Они ходят в русскую школу с изучением иностранных языков. Должен сказать, что было лучше 10 лет назад.

— Вы уже сказали, что бывали в Советском Союзе в 70-е и в 80-е. Что более всего запомнилось?

— В 70-е здесь был совсем другой мир. Это трудно кому-то объяснить. Люди были одеты по-другому, проще. Мне всегда было интересно узнать, чем живут русские. Будучи шведом, я был на виду. И чувствовалось, что люди боялись общаться, не хотели идти на контакт. Странное ощущение было.

— А в 80-е?

— Я был здесь с осени 1987 года по осень 1989 года. Тогда чувствовалась в воздухе перестройка, все поняли, что будет что-то. У меня было много знакомых художников, которые буквально из подвала попали на Sotheby’s. Это было в 1988 или 1989 году. Для трех молодых художников я организовал маленькую выставку в Стокгольме. В день вернисажа была очередь еще до открытия. И скупили все за полчаса. Такие были времена, и это хорошая иллюстрация 80-х годов. Художники сами признают, что лучшие годы — 80-е. Писали картины, реалистические и абстрактные, то, что было раньше запрещенным искусством. Жили бедно, хотели много, были молодыми.

— Те художники сейчас в России живут?

— Один живет в Нью-Йорке, другой — в Германии, третий — во Франции. Иногда возвращаются, что-то здесь делать хотят. Но их база уже за границей.

— В 2004 году в России был создан шведско-российский бизнес-клуб, который вы возглавляли. Он проработал пять лет и прекратил свое существование. Почему?

— Времена меняются. Мне показалось, что бизнес-клуб был нужным в те годы. Была программа удачная, которая позволяла русским приехать стажироваться в Швеции, а потом вернуться в Россию. Около 200 молодых русских людей впервые въехали в Швецию, какое-то время работали в шведской компании, многие начали работать в шведских компаниях, создавая филиалы, представительства в Москве. Они являлись ядром этого клуба. Я приложил много усилий, чтобы что-то делать, организовывать встречи и так далее. Когда у меня не стало времени этим заниматься, это дело умерло потихоньку. Но я уверен в том, что что-то другое будет со временем. Всегда есть необходимость у шведов, как и у любого народа, общаться между собой, обмениваться мнениями.

— Но в рамках бизнес-клуба шла речь не только об общении, а о решении с помощью мозговых штурмов реальных проблем бизнесменов. Можно ли выделить проблемы, с которыми иностранные бизнесмены чаще сталкивались в России на момент существования клуба?

— Проблемы житейского характера: получение разрешения на жительство, на работу. Меняются правила все время, ужесточаются, облегчаются. Проблема коррупции. Но я бы отнес эту проблему к культурной. Здесь другая культура, может быть, трудно примириться с этими обычаями. Должен сказать, что со временем таких проблем стало меньше. Все стало проще. Правила стали более понятными, прозрачными.

— Насколько приехавшему в Россию иностранцу просто начать здесь свой бизнес?

— Шведу без знаний и российского партнера нечего делать ни в одной области. Все зависит от партнера, который знает определенную область. Более важны человеческий фактор и знакомства, чем область, в которой планируешь работать. Можно, что угодно делать, если есть контакты и связи.

— Правильно ли я понимаю, что от иностранцев здесь ждут исключительно денежных инвестиций?

— Наверно. Всем известно, что здесь получить кредит практически невозможно, несмотря на все обещания. У нас [в Швеции] деньги стоят меньше, поэтому финансирование сегодня — первое, что российский партнер видит в иностранном партнере. Но и, естественно, ждут от иностранцев знаний, ноу-хау, наличия крупной сети, которая хочет сюда прийти. Мы занимаемся сейчас судоходством, у нас есть российские партнеры-игроки на этом рынке.

— Кто ваши партнеры?

— Это конфиденциальная информация. Это игроки, которые работают на рынке судоходства, которые заинтересованы в наших услугах, а мы заинтересованы в партнерстве.

— Российские власти неоднократно заявляли, что Россия должна добраться до 20 – й строчки в рейтинге Doing Business. Сейчас мы на 112-й позиции. Есть планы по созданию в Москве международного финансового центра. Предлагаются различные способы привлечения инвесторов на фондовый рынок. Как вы к этому относитесь?

— Я приветствую инициативу. Но думаю, что пройдет много времени до того, как Москва будет соревноваться с Лондоном или Нью-Йорком. Глобальные изменения могут способствовать этому процессу. К примеру, Китай становится более активным партнером для России.

— Вас не пугают истории с Уильямом Браудером, Сергеем Магнитским, компанией ЮКОС или вы не обращаете на них внимания?

— Обращаю. Эти вопросы висят в воздухе, нельзя не обращать на них внимание.

— Вам как иностранцу российский способ ведения бизнеса понятен? Есть ли что-то, что отличает российских бизнесменов от шведских?

— В России слово «да» не всегда означает «да». «Нет» не всегда обозначает «нет». Шведы более категоричные, «да» — это «да». «Нет» — это «нет». Нет никакой альтернативы. В России же всегда есть пространство маневрирования. Любой вопрос здесь можно решить. Это самая большая разница между нами.

Если ты дружишь с кем-то, этот человек может все для тебя сделать, несмотря ни на что. У нас не развито ощущение другого человека. Мы больше смотрим в бумаги. Если мы подписываем договор, то исходим из того, что он будет исполнен. Здесь подписанный документ — это подписанный документ, не более того. Думаю, многие шведы не в состоянии уловить это. И можно проиграть, если опираться только на договор и сидеть ждать деньги, не пообщавшись с партнером.

Сейчас российский рынок более цивилизован, но есть момент «востока». И рынку еще далеко до уровня Швеции. Тот, кто вкладывает деньги здесь, должен быть хорошо подготовлен, правильно делать due diligence, даже если он покупает акции. Это не то, что отнести деньги в банк. Хотя банки сейчас на Западе тоже не самые надежные. Есть много проблем в Европе, но в основном на юге. А шведская крона растет. Можно сравнивать ее даже со швейцарским франком. Игроки на финансовых рынках сейчас активнее вкладывают деньги в шведскую крону.

— Вы работали руководителем московского филиала Svenska Handelsbanken, отвечали за продажи EastwoodPower — компании, специализирующейся на биотопливе. Сейчас вы финансовый директор Viking Supply, которая специализируется на судоходстве. Вам в какой отрасли комфортнее работать?

— Я человек не одного профиля, я стараюсь работать в своей нише — между Швецией и Россией в любой области. Была большая надежда, что шведский банк может прийти сюда и развиваться динамично. Но этого не произошло, поэтому пришлось искать себе другие области. Мне везде удобно, меня всегда россияне хорошо встречают. За все годы ни разу не было случая, когда меня обидели. Думаю, что в Швеции так к россиянам не относятся.

Viking Supply — 100% дочернее общество Rederi AB TransAtlantic, зарегистрированное в Швеции. Основано 15 августа 1946 года в Кристиансанде (Норвегия). С 1974 года работает на рынке морского грузового судоходства. Парк компании включает в себя ледокольные суда, транспортно-буксирные суда, суда обеспечения нефтяных платформ. Офисы компании расположены в четырех странах — Дании, Швеции, Норвегии и России. В России судно компании было зафрахтовано для работы на Сахалине с середины 2012 года. Выручка Viking Supply за 9 месяцев 2012 года 690 млн норвежских крон, EBITDA — 161 млн норвежских крон.

— Есть планы вернуться в Швецию?

— Возможно, я вернусь через пару лет, буду заниматься чем-то связанным с Россией, но находясь в Швеции. Жизнь здесь много отбирает физически. Когда тебе 25, ты можешь бегать каждый день, а когда тебе 55, уже не так легко. Вы, русские, любите масштабы. А мы любим заниматься чем-то более ограниченным, но делать это хорошо. Это другая психология.

— Ваши дети где будут жить?

—Они должны решать сами. Они имеют и шведский паспорт, и российский. Я всегда хотел, чтобы у них было российское образование и чтобы они знали все сложности. Тогда будет проще куда-то переместиться.

— В последнее время было несколько неприятных моментов в отношениях России и Швеции. Это и история с Францем Зедельмайером, и отказ Швеции запретить деятельность организаций, которые в России считают экстремистскими, что в Москве сочли проявлением двойных стандартов. Наконец, недавнее высказывание главнокомандующего вооруженными силами Швеции, который заявил, что Швеция не сможет самостоятельно защитить себя в случае нападения России. Можно ли это воспринимать как признаки охлаждения отношений между странами и может ли это отразиться на бизнесменах в России и Швеции?

— Не будут осложняться. Я убежден, что время от времени такие вопросы всплывают. К счастью, это всплывает реже, чем чаще. Хороший пример того, как мы решаем проблемы, история с газопроводом «Северный поток». Были возражения со шведской стороны. Но нашли компромисс. Думаю, в таком конструктивном порядке мы будем решать и другие проблемы, которые могут время от времени возникать.