16+
Понедельник, 4 ноября 2024
  • BRENT $ 72.94 / ₽ 7115
  • RTS837.81
16 июня 2016, 15:10 Компании
Спецпроект: ПМЭФ-2016

Задорнов: ситуация с банками лучше, чем в 2015-м, но заемщиков не хватает

Лента новостей

При этом, по словам главы ВТБ24, ситуация в российской банковской системе сейчас ощутимо лучше, чем в 2015 году

Михаил Задорнов.
Михаил Задорнов. Фото: Геннадий Хамельянин/ТАСС

Ситуация в российской банковской системе сейчас заметно лучше, чем в прошлом году, розничные клиенты приспособились к новым экономическим реалиям, перестали бояться кризиса и принесли в банки уже на треть больше депозитов, чем в 2015-м — тогда вклады закрывались один за другим. Об этом в интервью Business FM заявил президент — председатель правления банка ВТБ24 Михаил Задорнов. С ним в ходе Петербургского экономического форума беседовал генеральный директор «Румедиа» Михаил Бергер.

В нашей студии на Петербургском экономическом форуме — президент, председатель правления банка ВТБ24 Михаил Михайлович Задорнов. Это, в общем-то у, нас не первый раз, практически каждый форум мы встречаемся здесь и обсуждаем текущие дела. Михаил Михайлович, давайте в этой фазе — год. Год назад и сейчас. Есть ли какие-то фундаментальные изменения в ситуации на рынке в целом, или все стабильно, есть какие-то новые тренды, мы что-то потеряли? Что-то приобрели за этот год?
Михаил Задорнов: Ну, вы знаете, конечно, сейчас все-таки ощущения намного лучше с точки зрения банковского бизнеса, чем они были в середине 2015 года. По одной простой причине: банковская система основной шок испытала как раз в 2015 году.
Знаете, как больной, привык к боли и уже в этой новой реальности существует.
Михаил Задорнов: Не так. То есть, если мы сейчас возьмем развитие российского кризиса, все его фазы, то сначала все-таки падение цен на нефть, девальвация, а потом этот шок идет на финансовую систему, ЦБ его символизировал поднятием ставки до 17%. Вот, например, для ВТБ24, для нас, это сразу реализованный процентный риск, примерно в пределах 20 млрд рублей.

На самом деле, да, это вам дорого стоит. Я не знаю, может, Сбербанку это очень дорого стоило также.

Михаил Задорнов: Всем банкам, потому что мы пассивы не можем удержать — они переоцениваются по новым ставкам. У нас примерно 40% всех депозитов в декабре 2014 года просто люди переложили, закрыли, даже с потерей процента, переложили по новым ставкам, то есть это вот такое массовое движение. А кредиты мы же не можем пересматривать так, мы только можем с корпоративными клиентами, с малым бизнесом вести переговоры. С физическими лицами мы по нашим договорам не пересматриваем ставки.

Это невозможно, да. Внимание всех частных вкладчиков. Односторонний пересмотр невозможен

Михаил Задорнов: Частных заемщиков. И, соответственно, поэтому мы сразу понимали, что 2015 год будет для нас самым тяжелым. Он и был. Вот такие удорожающиеся пассивы, достаточно паническое поведение клиентов, высокая неопределенность. Потом, вы правы: экономика, дальше кризис уже распространяется на саму экономику от финансового сектора, потому что высокие ставки, опять-таки все это идет на экономику. Дальше розничный клиент уже чувствует себя более или менее нормально, он понял, что вроде его не сократили...
Маневр короче, конечно.
Михаил Задорнов: Его не сократили, с работы не уволят. Да, доходы упали, как правило.
Он пересматривает свою бюджетную политику.
Михаил Задорнов: Он начинает приспосабливаться. Мы уже испытываем, как розничные банки, изменения клиентского поведения, которое заключается в том, что люди опять стали брать кредиты. Во-первых, они в прошлом году нам принесли на треть примерно больше новых депозитов. Вот то, что в 2014 году изъяли, они нам деньги вернули и вернули с лихвой. В этом году мы уже видим начало оживления кредитования. Вот у нас портфель ВТБ24 вырос с начала года примерно на 5-5,5% процентов уже.
Михаил Бергер и Михаил Задорнов. Материал снят на камеру смартфона Sony Xperia X Performance
Михаил Михайлович, важный момент. Есть такое ощущение, что банкам не хватает заемщиков.
Михаил Задорнов: Это факт.
И это такая серьезная проблема не только для банков, но и для вкладчиков, потому что от этого зависит цена привлечения и так далее. То есть мало надежных заемщиков. Проценты по валютным вкладам вообще приблизились к европейским.
Михаил Задорнов: Они не приблизились к европейским, они равны нулю, где-то даже отрицательные.
Ну, отрицательные — это аттракцион.
Михаил Задорнов: У нас пока это 2-3% все-таки.
Ну, 3% — это поискать, потому что еще недавно валютные вклады были 5-7%.
Михаил Задорнов: Это опять-таки был пик кризиса и нехватка ликвидности, поэтому это был именно конец 2014 — начало 2015 года.
Какие нестандартные стоимости.
Михаил Задорнов: Высокие ставки потому, что в целом стоимость пассивов очень высокая.
Ну, хорошо. Итак, есть проблема недостатка заемщиков. Давайте о ней поговорим.
Михаил Задорнов: А, вы знаете, это проблема общероссийская. Вот вы сказали, что мы как бы острую фазу кризиса прошли, сейчас она находится уже на стороне самой реальной экономики. Но в чем проблема? Сохраняется, ну, во-первых, все-таки экономический спад и очень высокая степень неопределенности. И ни бизнес, ни люди не готовы брать на себя долг, новый долг в ситуации этой неопределенности. Бизнес опять-таки понимает, что основные рынки, ну, скажем, потребительские рынки — они не растут, они сокращаются с точки зрения просто реализации товара. Возьмем электронику, продовольственные ритейлы. У этих секторов сейчас нет роста. Люди сжимают расходы. Нет новых инвестиционных проектов, так уж, по большому счету. И на этом не растущем рынке фактически нет спроса на кредиты, поэтому что происходит сейчас в экономике? Меня даже удивляют все разговоры о том, что вот надо какую-то дополнительную эмиссию сделать, допечатать денег. Денег огромный избыток в экономике уже существует, и это то, что ЦБ называет структурным профицитом ликвидности, но по-простому, население все равно увеличивает свои депозиты в банковской системе, предприятия увеличивают. А кредитные портфели не растут, то есть растут пассивы.
Меня это беспокоит. Откуда будут брать деньги банки, чтобы расплатиться по обязательствам, тем же депозитным?
Михаил Задорнов: Чтобы расплатиться по обязательствам, мы расплачиваемся по сути, имея, если у нас хороший финансовый результат, так сказать, устойчивый баланс.
То есть вы делитесь своей прибылью, грубо говоря.
Михаил Задорнов: Конечно, мы просто нормально рассчитываемся со своими вкладчиками. Все равно же мы, так или иначе, если не кредиты, покупаем какие-то другие инструменты — облигации, другие активы находим. Это нормально.
Скажите, вопрос немножко из другой сферы. Все-таки группа ВТБ — это такая колоссальная и фундаментальная структура в финансовой системе России.
Михаил Задорнов: Наверное, 16-17% от всех активов банковской системы.
Да, понятно. То есть вы, я думаю, сразу за Сбербанком.
Михаил Задорнов: Да, если говорить о России, то это, примерно, 60% активов Сбербанка, если возьмем грубо.
Некоторое время назад Банк Москвы…
Михаил Задорнов: 10 мая Банк Москвы присоединился к ВТБ, оставив некоторую часть. Остался небольшой банк, примерно 450 млрд рублей активов — это, в основном, еще старые активы, как мы называем, Андрея Бородина.
Такой у вас мемориальный уголок.
Михаил Задорнов: Да, это то, почему еще идет работа по взысканию, но она уже перешла не в физическое взыскание, а скорее в такую, судебно-банкротную стадию. И, соответственно, те облигации федерального займа, которые были куплены на кредит АСВ , то есть фактически это такой, слабо работающий бизнес, но основной, такой здоровый, он присоединился к ВТБ.
Отлично. А клиенты Банка Москвы они автоматически становятся клиентами банка ВТБ24 или остаются клиентами Банка Москвы?
Михаил Задорнов: Нет, они сейчас остаются клиентами у ВТБ. Причем для того, чтобы люди не путались, фактически символика Банка Москвы остается на вывесках, внутри отделений, на всех розничных отделениях, которые сейчас уже принадлежат ВТБ. Есть, соответственно, идентификация Банка Москвы. Так будет продолжаться, по крайней мере, до конца 2017 года для того, чтобы клиенты привыкли и плавно перешли на платформу ВТБ.
А не возникает проблема, скажем так, у клиентов, которые были в Банке Москвы? Я, по крайней мере, слышу от некоторых бизнесменов вот: это нам нужно теперь еще согласовать и в ВТБ, у нас меняется начальство, и там вот такой переходный период.
Михаил Задорнов: Банка Москвы уже нет. Уже есть банк ВТБ, и крупные клиенты, средние, розничные — это уже все банк ВТБ, клиенты перешли. И они уже сейчас, соответственно, сориентируются, при этом, я подчеркиваю, что остаются, на самом деле, общие сервисы. То есть вы, например, можете с карточкой ВТБ24 с нулевой комиссией снять деньги в банкомате Банка Москвы и наоборот. То есть многие сервисы на общебанкоматной сети в отделениях, они являются общими для группы. И дальше, разумеется, мы будем вот эти инфраструктурные вещи сближать, делая единую платформу.
Давайте поговорим о новом лице банка или о новой эпохе, может быть, банковской. Просто ваш коллега — глава Сбербанка — как-то сказал: «Мы хотим, чтобы клиенту вообще не надо было ходить в отделение Сбербанка». То есть все становится мобильным: и наш бизнес, и торговля, и банковский бизнес. Некоторые ваши коллеги и конкуренты вкладывают огромные деньги в это направление. Какова ваша стратегия, если можно о ней говорить, в этой области?
Михаил Задорнов: Стратегия очень простая. Если взять наши расходы, банка ВТБ24, то вторая по объему статья после фонда оплаты труда, которая всегда в рознице высокая, это IT-затраты. У нас это без фонда оплаты труда примерно 7-8 млрд рублей в год. То есть, грубо говоря, это 100 млрд евро в год. Мы, правда, завершаем сейчас период смены базовой IT-платформы банка. Примерно к концу первого квартала следующего года, а этот проект мы вели четыре года, IT-платформа ВТБ24 будет абсолютно новой, современной, и нам надо будет только некоторые старые системы, с которыми уже клиент не сталкивается, внутрибанковские, потом вывести и выбросить их на свалку. Но мы инвестируем в развитие офисной сети порядка 2,5-3 млрд рублей в год, на развитие физических офисов. И значительная часть IT-бюджета — это обновление неофисных каналов. Что это? Это колл-центр, который является не только продающим сейчас, но и обслуживающим. То есть наши, например, привилегированные клиенты могут удаленно, по телефону, с помощью скайпа совершить со своим персональным менеджером, который сидит, кстати говоря, очень часто не в Москве, а в нашем случае в Барнауле, основные операции по карточкам, по счетам, сделать какие-то более сложные операции — купить ценные бумаги, продать, и это достаточно серьезная опция. Второй канал, естественно, банкоматный и терминальный, который...
Расширяет количество.
Михаил Задорнов: Огромное число, это миллионы операций. И два канала, которым мы уделяем особое внимание, — это интернет-банк и все в большей степени мобильный банк. Мы выработали стратегию каналов, которая называется mobile first, то есть мы следующие два года уделяем гораздо больше внимания мобильному банку, чем АТМ и даже интернет-банку. И идут следующие процессы: мы основные операции, рутинные убираем из офисного канала в интернет-банк. Сейчас в большинстве регионов доля проникновения в нашу клиентскую базу — это уже примерно треть клиентов, и дальше мы в этом интернет-банке людей переводим на мобильный банк. Но здесь в чем, все-таки надо тоже понимать, ограничения? Мы уже во многих регионах, например, продвинув интернет-банков на 35%, 50% своей клиентской базы, причем ВТБ24 — это обеспеченные люди, достаточно молодые, у нас минимальное количество клиентов-пенсионеров, по сравнению с другими банками, уперлись в количество людей, которые имеют смартфоны или айпады, потому что мы сразу на них ставим. То есть проникновение доходит до примерно половины нашей клиентской базы.
Мне казалось, что смартфоны сейчас уже у всех.
Михаил Задорнов: Нет, это вовсе не так. То есть готовность — это примерно половина. Дальше, опять-таки, мы представлены в городах и в поселках, но у нас, например, каждый город на Транссибирской магистрали — это офис ВТБ24, мы его унаследовали от Транскреда. Я вас уверяю, что если вы скажете в 20-тысячном поселке на Транссибе или на БАМе, известные города там — Тында, который мы еще помним с советского времени, Беркакит, у нас там офисы — если вы на полном серьезе будете говорить этим людям: ребята, вы в офис не ходите, вы будете удаленно — на данной стадии вас большинство не поймет.
Психологически невозможно.
Михаил Задорнов: Просто это не то, с чем люди живут, это не их образ жизни. До сих пор в северных районах Якутии Сбербанк многие операции проводит в северных улусах даже не с помощью офисов, там телекс. Там фактически закрывается день с помощью бумажных носителей, там даже кое-где нет телексов. Также на севере Камчатки.
По проценту населения Камчатка и Якутия — это доли процента. Но это наши люди.
Михаил Задорнов: Да, но надо понимать, что мы должны там обеспечивать сервис. То есть мы понимаем на сегодняшний день вот эти ограничения...
Что вагоны одного состава с разной скоростью двигаются.
Михаил Задорнов: Конечно. Но, с точки зрения наиболее живущей в Интернете части нашей клиентской базы или части общества, конечно, первое — мобильный канал, интернет-банк, а офисы и банкоматные сети не подкрепляют вот это. И главная задача наша с точки зрения развития — научиться управлять именно поведением клиента, потому что люди обижаются. Мы, конечно, вводим, например, комиссию, вот хочешь погасить кредит в кассе у операциониста, это стоит денег. Люди обижаются, говорят: я вот свои деньги приношу, почему вы с меня берете? А мы его, извините...
Вытесняете в Сеть.
Михаил Задорнов: В Интернет, в банкомат. Многие люди воспринимают это как насилие, и это тоже такой процесс непростой.
Здесь сразу логично возникает вопрос. Люди, в принципе, преодолели недоверие вообще к операциям в Интернете. Было же большое недоверие вообще через Интернет...
Михаил Задорнов: Я сказал бы, что было недоверие к операциям с карточками кредитными, что у тебя карточку украдут. Я со многими людьми сам разговаривал, что лучше давайте, Михаил Михайлович, мы наличными. Даже в парламенте многие мои коллеги, парламент полностью у нас на обслуживании, так вот в Госдуме говорят: Михаил Михайлович, давай я лучше получу наличными, потому что карточка, что-то еще случится...
А все-таки, не случится ли чего? То есть вопрос, конечно, кибермошенничества, воровства данных, кредитных карт и так далее. Как у вас с этим?
Михаил Задорнов: На самом деле, проблема очень большая, ее обсуждали, даже проводил по инициативе Сбербанка Медведев совещание, буквально 10 дней назад. Угроза большая, но мы же также работаем. Это игра в догонялки.
Танки и противотанковое оружие.
Михаил Задорнов: То есть реально потери, которые физически несут наши клиенты, конечно, от объема операции, они ничтожны.

Слушайте, вы грандиозные. У вас огромные операции. Если у человека доход 150 тысяч рублей, и у него украли 50 тысяч, для вас это незаметно, а для него треть

Михаил Задорнов: Михаил, все потери физического лица клиента в нашем дистанционном банке мы полностью компенсируем.
То есть они застрахованы?
Михаил Задорнов: Да. Это наша политика банка. С юридическими лицами сложнее, потому что «Банк — клиент онлайн», — в основном это просто разгильдяйство людей, которые не выполняют базовые требования. Мы не можем компенсировать то, что если человек, — как правило, это Россия — где-нибудь покупает в Интернете бесплатное приложение, закачивает его себе на устройство, заносит вирус и дальше мошенники просто создают, как правило, копию вот этого банковского окошка, и через него клиент сам отдает деньги фактически мошенникам. Мы это компенсировать не можем, потому что он нарушил базовые требования безопасности. Вот это разгильдяйство, оно, к сожалению, достаточно широко распространено. Но это именно разгильдяйство. Если ты все требования информационной безопасности выполняешь, базовые вещи, но так тоже человек, получая в электронной почте, он все-таки должен незнакомые файлы сразу удалять, не пытаться их отрыть. Спам есть спам, ты его удали.
Сейчас перейдем от микроэкономики к макро. Вы как ВТБ, как клиент ЦБ довольны решением о снижении ключевой ставки?
Михаил Задорнов: Конечно, довольны. Мы давно ждали это решение.
Кто-то говорит, что 0,5% — это просто намек, что экономических последствий от этого не будет никаких, это просто сигнал, этого недостаточно. Вам хватает?
Михаил Задорнов: Вы знаете, конечно, это решение с нашей точки зрения, оно запоздалое, то есть его можно было принимать раньше.
Не через год после предыдущего?
Михаил Задорнов: По крайне мере, мы ожидали его раньше. То, что сейчас ЦБ его принял, говорит о том, что ситуацию до конца года консервативный регулятор оценивает достаточно позитивно. То есть он уверился в снижение инфляционных ожиданий, инфляции. Уже не так ожидает подвоха от Минфина, ну, или от правительства, с точки зрения большого бюджетного дефицита и, в принципе, смотрит на ситуацию позитивно. Конечно, можно было бы и на процент снизить после такой длительной задержки, с моей точки зрения, но понимаете, ведь ЦБ сам по себе — это организация очень консервативная, то есть их задача не удивлять, а в известном смысле идти уже после ожиданий. Когда уже все созрело, вот тогда какое-то действие происходит со стороны Центрального банка, поэтому, для нас все равно это сигнал, конечно, это дальнейшее удешевление кредитов. Конечно, мы через какое-то время транслируем это в снижение ставок.
Как вы относитесь к идее bail in, когда люди поневоле становятся акционерами банка, который вдруг разоряется?
Михаил Задорнов: Вы знаете, мне кажется, что в прессе просто интенции Центрального банка были неправильно истолкованы. Это будет очень, во-первых, редкий случай. Он уже состоялся по двум банкам, когда «Ленэнерго», оставив на балансе одного из питерских банков порядка 12-13 млрд рублей, вынуждено было стать его акционером, войдя в капитал. Или сейчас обсуждается — деньги Роскосмоса в фонд Сервисбанка, там гораздо больше сумма, то есть это выбор, для того же «Ленэнерго» или Роскосмоса простой: либо ты полностью теряешь эти деньги вместе с банкротством банка, ну, не полностью, но тебе там вернут, может быть, 15-20% из конкурсной массы через 2,5 года, или ты все-таки даешь деньги ЦБ и входишь, ты замораживаешь деньги в капитале этого банка, но влияешь на ситуацию. Никакой, вот по этим примерам, принудительной конверсии депозитов физических лиц, о чем думают «физики», соответственно, в капитал банка, происходить не будет. То есть, если люди хотят сами. Опять-таки, вот человек имел 100 млн рублей — речь идет об очень больших депозитах — ты его хочешь опять-таки потерять на 80% или остаться в капитале? Это будет добровольный выбор.
Но это как у Фаины Раневской: «Девочка, ты хочешь поехать на дачу или, чтобы тебе оторвали голову?». Ну да, понятно, что выбирает девочка.
Михаил Задорнов: То есть, по сути, конечно, это будет добровольный выбор, вполне осознанный, и это не будет массовым явлением, как было истолковано в прессе.
Понятно. И на закуску. Михаил Михайлович, как вам новая прописка форума?
Михаил Задорнов: Вы знаете, я только сегодня утром приехал поездом из Москвы, поэтому хожу, знакомлюсь. Мне нравится. Здесь больше пространства, мне кажется, что оно лучше организовано, хотя привычные Business FM и другие такие медиауголки, они, на самом деле, все равно знакомы. Есть и такие знакомые элементы этого антуража, но, в целом, мне кажется, что пространство организовано лучше.
Материал подготовлен при поддержке технического партнера BFM.ru на ПМЭФ'16 — АО «Сони Электроникс»

Рекомендуем:

Фотоистории

Рекомендуем:

Фотоистории
BFM.ru на вашем мобильном
Посмотреть инструкцию