Россия и НАТО возвращаются в 1972 год. Комментарий Георгия Бовта

Совет Россия — НАТО собирается 13 июля второй раз с апреля. До этого в отношениях был двухлетний период заморозки: отношения были прерваны на фоне украинского кризиса и после присоединения Крыма

Совет Россия — НАТО собирается спустя несколько дней после саммита НАТО в Варшаве, который прошел под лозунгами наращивания противостояния «российской угрозе». Противостояние выразилось в решении разместить на территории Польши и стран Балтии четыре батальона: американский, немецкий, канадский и британский. Военных из этих стран на территории бывших членов Варшавского договора еще на постоянной основе не дислоцировали.

Казалось бы, что такое четыре батальона? Но важен принцип: Москва подчеркивает, что это не соответствует Основополагающему акту Россия — НАТО 1997 года, где сказано, что «Россия и НАТО не рассматривают друг друга как противников». Также Москва настаивает, что речь идет «о значительном изменении военно-политической обстановки», и альянс нарушает баланс сил в регионе.

НАТО, в свою очередь, последнюю претензию отвергает. Дело в том, что в данном случае даже косвенная апелляция к Договору об обычных вооруженных силах в Европе (ДОВСЕ), заключенному на излете существования Варшавского договора, а точнее к его адаптации к изменившейся геополитической реальности, уже не работает. Россия сама вышла из ДОВСЕ в марте прошлого года. В Основополагающем акте же любое размещение или сокращение обычных вооруженных сил на землях новых стран-членов НАТО было увязано именно с переговорами по адаптации ДОВСЕ к последствиям распада Варшавского договора. В отличие от ядерных сил, размещение которых Основополагающий акт запрещает на новых территориях НАТО однозначно.

В то же время сам факт проведения Совета Россия — НАТО говорит о том, что стороны признают возрастающую опасность ситуации в свете участившихся в последнее время резких, конфликтных сближениях и перехватах самолетов и военных кораблей. Такие игры и до случайного запуска войны могут довести. Так что заседание Совета следует рассматривать не как реализацию Основополагающего акта, где много говорилось о духе сотрудничества, но который так и не удалось наполнить конкретным содержанием, а как отсылку ко временам «холодной войны», когда противостоявшие стороны в какой-то момент поняли, что им остро нужна предсказуемость действий друг друга, чтобы военные игры не переросли в большую беду.

Воплощением этой идеи на сей раз может стать договоренность о большей предсказуемости и прозрачности военных действий НАТО и России в Балтийском регионе. Инициатива была озвучена в ходе недавнего визита Владимира Путина в Финляндию. Она получила название «плана Ниинисте» по имени финского президента и предусматривает повышение авиационной безопасности на Балтике за счет, в частности, включенных транспондеров у самолетов.

Также на прошлой неделе министр обороны России Сергей Шойгу приказал установить новые правила ведения маневров вблизи НАТОвских сил. Речь об адаптации советско-американского соглашения 1972 года «О предотвращении инцидентов в открытом море и в воздушном пространстве над ним». А именно о минимальной дистанции между кораблями и самолетами, согласовании определенных частот для связи и так далее. На Совете могут быть оговорены и другие меры по повышению взаимной предсказуемости действий.

Совет обсудит перспективы урегулирования на Украине, которые вряд ли станут яснее после обсуждения. Затронут ситуацию в Афганистане и так называемые региональные террористические угрозы. Два последних блюда — из дежурного меню набора схожей повестки, которая наличествовала и на прежних заседаниях Совета в пору, когда наши отношения были не в пример лучше. Никакими особо выдающимися достижениями в плане конструктивного сотрудничества ее наполнить так и не удалось. Судя по всему, Россия с НАТО могут продуктивно взаимодействовать, как ни прискорбно, только в контексте отношений противостояния, отношений, уходящих корнями в годы «холодной войны», где разговор с вероятным противником всегда выглядит предметнее и содержательнее, чем попытки изобразить с ним некое подобие дружбы, в искренность которой никто никогда до конца и не верил.