Если «неприкасаемые» есть, то это не Кирилл Серебренников. Комментарий Георгия Бовта

Новый виток в деле Серебренникова. После громких публичных действий следователей с обысками произошло задержание. В поддержку режиссера выступила творческая интеллигенция. Некоторые даже лично обратились к президенту. Будет ли реакция «сверху»?

В среду суд определит меру пресечения режиссеру Кириллу Серебренникову. Следственный комитет подозревает художественного руководителя московского театра «Гоголь-центр» в организации хищения не менее 68 млн рублей, выделенных в 2011-2014 годах на реализацию проекта «Платформа», и собирается предъявить соответствующее обвинение. Действия режиссера квалифицируются следствием как мошенничество в особо крупном размере. Как может развиваться дело дальше и сколько в нем политики?

Мошенничество в особо крупном размере — это серьезная статья, грозящая сроком до десяти лет лишения свободы. В качестве меры пресечения по ней обычно суды назначают либо арест, либо домашний арест. В любом случае это новый виток в деле режиссера Серебренникова, которое тянется давно, но о котором широкой публике стало известно в апреле — после громких публичных действий следователей с обысками и «маски-шоу». Тогда творческая интеллигенция сильно возбудилась и стала писать коллективные письма, а некоторые напрямую лично обратились к президенту. Пара его публичных реплик в ответ тогда была истолкована частью общественности как заступничество за Серебренникова. Мол, справедливый высший судия станет гарантом, что все будет по справедливости. А справедливость заступающаяся за режиссера либеральная интеллигенция понимала как то, что такого выдающегося человека, как Серебренников, не только сажать нельзя, но и даже арестовывать.

Сейчас Путин в Сочи, и в ближайшие дни его общения с деятелями культуры не запланировано. Впрочем, люди искусства, судя по всему, в данном случае продемонстрировали свое неполное понимание всех нюансов нынешних российских политических понятий и нравов. В эти понятия вовсе не вписывается такой формат, как «нагибание» президентом силовиков по просьбе деятелей культуры. Пусть даже в рядах защитников Серебренникова немало его доверенных лиц в избирательных кампаниях.

Можно предположить, что следователи были уязвлены тем, что им пришлось сдать назад в апреле, после обысков в «Гоголь-центре» и у Серебренникова дома. Хотя сама публичность была как раз направлена на то, чтобы уже нельзя было отыграть назад, разрулив все тихо и закулисно. Машина следствия с тех пор работала. Применили типичный прием, когда по обвинению в экономическом преступлении в СИЗО оказалась бывший главный бухгалтер, работавшая с режиссером. И она, будучи немолодой и не вполне здоровой женщиной, рано или поздно должна была заговорить. Она и дала ожидаемые показания. И теперь на Серебренникова, от которого вроде как «отъехали», накопился большой, судя по всему, материал, с которым можно на него «наехать» с новой силой.

Либеральная общественность из числа защитников Серебренникова сейчас говорит: мол, он же не главный коррупционер, разве другие не опаснее, зачем с ним так? Мол, тут проглядывается и политическая составляющая, называемая словом «устрашение». На что есть контраргумент со стороны охранителей: а почему это, если это пусть даже талантливый либерал, то с ним так нельзя? Что касается неких домыслов, что все это, мол, сделано по команде сверху, то это может быть сильным упрощением. Именно что «сверху» давно уже не дают прямых и однозначных указаний и тем более приказов, когда дело является столь громким и неоднозначным. Чаще прибегают к обтекаемым формулировкам — типа «разберитесь по закону». Понимание сути этих формулировок — это и есть проявление должного политического чутья для руководителей силовых структур. Чутье либо есть, либо они не руководители. По степени такой «чуткости» они не чета всяким там взволнованным интеллигентам. К тому же опытные в таких делах силовики отлично понимают, кто на самом деле безо всяких указаний может считаться «неприкасаемым», а в отношении кого можно и «по закону». К тому же во времена создания Следственного комитета главный политический наказ сверху был создать из него аналог американского ФБР, которому президент по правилам игры не должен давать прямых указаний. Сами все должны понимать.

Кстати, на примере нынешних неприятностей президента США примерно видно, как такая модель должна работать. У нас, разумеется, свой путь. Но ожидать, что президент одернет, публично или даже непублично, тех, кто усердно копает под шибко авангардистского и даже эпатажного режиссера, было в высшей степени наивно. Да и что взять с этих людей искусства? Они — как дети. А тут играют по-взрослому.