«Политический ислам» пришел в Москву через Мьянму. Комментарий Георгия Бовта

Для определенной части мусульманской общественности в России события в далекой Мьянме стали поводом заявить о себе и солидарности с братьями по вере. Несанкционированный митинг никто даже не пытался согласовывать

В Грозном состоялся многотысячный митинг в поддержку мусульманского меньшинства Мьянмы — рохинджа. По данным МВД Чечни, в нем принял участие миллион человек, что в три раза больше населения Грозного. Во всей Чечне — 1,4 млн. Накануне несанкционированная акция мусульман по этому же поводу прошла на Большой Никитской в Москве возле посольства Мьянмы. Рамзан Кадыров, в свою очередь, заявил, что готов выступить против внешнеполитического курса Москвы и лично президента, если Россия будет поддерживать тех «шайтанов», что убивают рохинджа. Что на самом деле стоит за нынешними публичными заявлениями и акциями?

Это уже не первое обращение Рамзана Кадырова к данной теме. В 2012 году он просил лично Владимира Путина «привлечь внимание международного сообщества к межрелигиозному конфликту на западе Мьянмы и способствовать достижению мира в этой стране». Однако до того, чтобы пригрозить пойти против курса президента, дело не доходило.

Молчала мусульманская общественность и в марте 2017 года, когда Россия вслед за Китаем отказалась поддержать резолюцию Совбеза ООН о необходимости защитить мусульманское население Мьянмы и о доступе гуманитарных организаций ко всем районам, подвергшимся насилию. Москва и Пекин часто солидаризируются в Совбезе ООН. В данном случае Китай, имеющий проблемы с сепаратистами в своем мусульманском Уйгурском автономном округе, выступает против всякого исламистского движения в регионе в принципе. К тому же на западе Мьянмы идет, по сути, гражданская война с исламскими сепаратистами, часть которых составляют боевики, мало отличающиеся от тех, что воюют на Ближнем Востоке или раньше воевали в Чечне. Нынешние действия армии Мьянмы, действительно приведшие к гибели сотен мирных жителей, последовали вслед за серией нападений боевиков рохинджа на полицейские посты.

Также стоит отметить, что Москва имеет довольно развитое военно-техническое сотрудничество с этим государством и до сих пор в этом действовала без оглядки на мнение миллионов мусульман в самой России. Кто бы мог подумать в МИД и Минобороны, что у них возникнет по этому поводу довольно резко выраженное мнение.

Для определенной части мусульманской общественности в России события в далекой Мьянме стали отличным и вроде бы политически безупречным поводом заявить о себе и солидарности с братьями по вере. Несанкционированный митинг в Москве 3 сентября — так совпало, что прошедший в день очередной годовщины Беслана, — никто даже и не пытался согласовывать. В связи с чем в соцсетях появились сетования: мол, одним можно проводить такие митинги совершенно безнаказанно, при полном непротиводействии полиции и блокируя улицу в центре города, а каким-нибудь сторонникам Навального или иной оппозиции так нельзя. Под предлогом того, что это мешает проходу граждан и движению транспорта.

Правда, в понедельник полиция все же задержала у посольства Мьянмы полтора десятка человек. Однако по большому счету на неожиданно прилетевший через далекую страну вопрос о том, что надо делать с «политическим исламом», если он и дальше будет возвышать свой голос в связи с разными событиями как в мире, так и в самой России, ответа у властей в общем-то нет.

При этом обществу продемонстрирован, на зависть другим общественным активистам, высокий уровень мобилизации и готовности почти мгновенно вывести на улицы сотни протестантов. Не просто в знак солидарности с братьями по вере, но и демонстрируя свою сплоченность и готовность защитить именно «своих». Ни одна социальная группа населения современной России, пожалуй, не сможет показать аналогичный высочайший уровень горизонтальной солидарности и способности быстро собирать многотысячные уличные акции, не заморачиваясь при этом бюрократическими согласованиями, согласно закону о порядке проведения таких акций.

На нынешних демонстрациях солидарности с народностью рохинджа, о существовании которой до недавних пор почти никто не просто в России, но и среди российских мусульман ничего не слышал, разумеется, не звучало лозунгов, обращенных ко временам исламистского сепаратистского движения в той же Чечне. Однако лозунг «Начнем с Калмыкии», большинство населения которой, как и в Мьянме, буддисты и на границе которой с Дагестаном уже были националистические стычки, все же прозвучал. А в самой решительной солидарности, проявленной, словно по команде, по, в общем-то, неожиданному поводу, многим почему-то почудился другой лозунг, довольно популярный в других слоях населения и в связи с другими событиями, — «Можем повторить!»