Обыск у журналиста как способ раскрыть его источники

Обыски прошли у сопредседателя независимого профсоюза журналистов и работников СМИ Павла Никулина. У него изъяли разные носители информации и даже художественную литературу. Можно ли считать действия силовиков поводом узнать источники журналиста для той или иной статьи?

Рано утром к независимому журналисту, главному редактору культурологического альманаха «Молоко+» и сопредседателю независимого профсоюза журналистов и работников СМИ Павлу Никулину пришли с обыском. У него изъяли всю технику и носители информации, а также различные бумажные издания, в том числе и художественную литературу.

Поводом для обыска, скорее всего, стало интервью «Из Калуги с Джихадом». Журналист провел его через интернет с одним этническим русским, который обратился в ислам и уехал воевать на стороне запрещенного в России «Исламского государства».

Павел Никулин журналист «В полседьмого утра в дверь моей комнаты постучали полицейские, сказали, что обыск. Сначала они вели себя агрессивно, у них даже руки на пистолетах лежали. С ними были два очень спокойных и корректных следователя ФСБ. Сказали, что это обыск. Сначала говорили про пропаганду терроризма, потом я уже вчитался в постановление, там статья 205.3 — это прохождение тренировки с целью осуществления террористических действий, что-то такое. И я там свидетель. Все это длилось где-то до 15:00. Потом меня отвезли чуть дальше Большого дома на Лубянке, в московское управление ФСБ и там в течение 15 минут меня быстро опросили. На все вопросы я сказал — 51 статья Конституции. Скорее всего, мне придется снова съездить на допрос в Калугу с моим постоянным адвокатом Шараповым. Я так понимаю, что речь об интервью. Только о том, что мне сам герой сказал. Они будут сопоставлять моего героя с тем человеком, у которого возбуждено уголовное дело в Калуге. Меня уже привлекали свидетелем по уголовным делам из-за моих интервью. И где-то там я могу что-то сказать, потому что я обязан сказать по закону, а где-то я источник не раскрываю».

Вопрос о теоретически оговоренной в законе профессиональной тайне журналистов — крайне болезненный в российских правоприменительных реалиях.

Часто бывает, что бесперспективные уголовные дела возбуждаются именно для того, чтобы порыться в компьютере и документах журналиста, привлеченного как свидетеля.

Федор Кравченко управляющий партнер Коллегии медиа-юристов «Журналисты находятся в зоне особого риска по подобным уголовным делам. Это связано с двумя обстоятельствами. Зачастую обыски используются в качестве инструмента давления на журналиста, когда само по себе дело особенного значения и смысла не имеет иного, кроме как остановить публикации или определенного издания, или определенного журналиста. Вторым фактором является то, что в ходе таких обысков чрезвычайно удобно у журналиста как у лица, обладающего огромным количеством контактов, получить с его жестких дисков, из записных книжек, мобильных телефонов значительное количество информации о тех, с кем он общается, что, конечно же, ставит обыски у журналистов в зону большого сомнения о том, насколько они законны. И могут ли они проводиться с такой легкостью, с какой их проводят правоохранительные органы. К сожалению, уголовно-процессуальное законодательство и законодательство об оперативно-разыскной деятельности, в отличие от закона «О СМИ», никаким образом не защищают журналистов. Редакция обязана сохранять конфиденциальность источника, но правоохранительные органы очень легко обходят этот запрет. Они говорят о том, что задают вопрос не редакции как организации, а журналисту как свидетелю. И свидетельский иммунитет Уголовно-процессуальный кодекс для журналиста не предусматривает. Он предусмотрен даже для священников, для каких-то членов общественных организаций. Разумеется, для адвокатов, но ни полслова о журналистах».

Интервью «Из Калуги с Джихадом», взятое около года назад, было опубликовано в марте прошлого года в журнале The New Times. В июне Роскомнадзор признал редакцию журнала виновной по статье Административного кодекса «публикация СМИ, публично оправдывающая терроризм». Издание было оштрафовано на 100 тысяч рублей.