Совершил ли Алексей Навальный ошибку, вернувшись в Россию? Комментарий Георгия Бовта

Арест оппозиционера пока особо не всколыхнул само российское общество. В аэропорту его встречали около 2 тысяч человек, в Химках около места суда собрались десятки. Возможно, в этом и состоит некоторый просчет Навального, считает политолог

Химкинский суд на выездном заседании арестовал Алексея Навального до 15 февраля. Суд о замене условного срока на реальный по делу «Ив Роше» назначен на 2 февраля. Чего ждать?

Международная реакция на арест российского оппозиционера была быстрой и бурной и исходила исключительно от стран Запада. Министр иностранных дел Германии Хайко Маас заявил, что ему «непонятен» факт задержания Навального, и призвал соблюдать принцип верховенства закона. Обеспокоенность прозвучала и из Лондона. Председатель Европейского совета Шарль Мишель потребовал немедленного освобождения Навального. С таким же призывом выступили лидеры ряда восточно-европейских стран, а также внешнеполитические ведомства Австрии, Франции и генсек НАТО Йенс Столтенберг.

Высказался и будущий советник по нацбезопасности президента Джо Байдена Джейк Салливан, назвавший арест оппозиционера «не просто нарушением прав человека, но и вызовом российскому народу». А уходящий госсекретарь США Майк Помпео потребовал освободить его «без каких-либо условий». На что Сергей Лавров отметил, что комментарии зарубежных политиков «идут как под копирку» и они тем самым пытаются «отвлечь внимание от глубочайшего кризиса, в котором оказалась либеральная модель развития».

Действия российских властей по отношению к оппозиционеру были предопределены. Ему были посланы вполне однозначные сигналы о нежелательности возвращения и о том, что тут ему грозит лишение свободы. Можно сравнить это отчасти с ситуацией в Белоруссии, когда одна из лидеров оппозиции Светлана Тихановская согласилась с депортацией за границу, а другая — Мария Колесникова — порвала свой паспорт на границе и оказалась в тюрьме.

Прилет Навального в Россию — демонстративный жест. Другое дело, что мера пресечения могла быть избрана чуть более мягкая, скажем, в виде домашнего ареста и полной информационной изоляции. Это могло бы смягчить зарубежную реакцию. Но, видимо, такой задачи вообще не ставилось, это не считается теперь целесообразным. По отношению к человеку, который недавно откровенно издевался в своих видеороликах над спецслужбами, пытаясь уличить их в бездарности по ходу своего отравления, а сам приказ об отравлении увязывал напрямую с высшим руководством страны, было решено пойти по жесткому варианту. Невозможно представить, чтобы Навального выпустили из аэропорта на свободу раздавать интервью и делать заявления о том, что власти его боятся и тронуть не посмеют, а также требовать проведения уголовного расследования того, что с ним произошло в августе в Сибири.

Также невозможно представить, чтобы в Москве выполнили требования об освобождении оппозиционера со стороны генсека НАТО или госсекретаря США. Наоборот, чем резче и громче Запад будет требовать освобождения Навального, тем выше будет подниматься политическая цена такого освобождения. А к самому Навальному попытаются приклеить ярлык «агента влияния», за которого так хлопочут враги России. Его освобождение в будущем могло бы стать частью некоей более широкой сделки России с Западом, однако пока таковая никак не просматривается. Пока что всякие уступки Западу видятся бесполезными и даже контрпродуктивными — все равно, мол, нас будут «давить» и найдут какой-нибудь другой повод. Что же касается столь важного проекта, как газопровод «Северный поток — 2», то Берлин уже дал понять, что от ситуации с Навальным его судьба никак не зависит.

Что еще важнее, арест оппозиционера пока особо не всколыхнул само российское общество. В аэропорту его встречали около 2 тысяч человек, в Химках около места суда собрались десятки. Ситуация с Навальным пока остается в большей мере фактором отношений Москвы с Западом, чем внутренней политики в самой России. Возможно, в этом и состоит некоторый просчет оппозиционера. Он переоценил собственную значимость в нынешней российской жизни, к тому же он не предпослал своему возвращению никакой обновленной программы действий и требований, обещав лишь некие новые разоблачения. Не выдвинул никаких «январских тезисов». На «Ленина на броневике» это пока не тянет. Да и ситуация в стране далека от революционной.