Чем такая школа отличается от российской? Сколько стоит подобное образование и каковы правила насчет социальных сетей не только для педагогов, но и для учащихся?
Чарли Кинг. Фото: moscow.brookes.org
Глава международной школы Brookes в Москве Чарли Кинг дал интервью главному редактору Business FM Илье Копелевичу. Имеет ли такая школа что-нибудь общее с нашим общим образованием? Но дети, несмотря на статус родителей, все равно дети. Так как же подобная не средняя школа смотрит на все тот же выбор — между дисциплиной и свободой?
Скажите, у вашей школы вообще есть что-то общее со средней московской школой?
Чарли Кинг: Да, в административном смысле, так как мы должны следовать российским законам. В плане построения школьной программы — нет. Международная программа очень отличается от российской по строению. Но по содержанию они очень похожи, и по уровню, на который должны выходить ученики, тоже. Но главное отличие — это, конечно, язык обучения. Английский.
Насколько я знаю, значительная часть ваших учеников из российских семей, и, как я слышал, их доля растет. Это так?
Чарли Кинг: В данный момент — возможно. В московской школе Brookes сейчас соотношение россиян и экспатов — 70 на 30 [процентов]. А в Петербурге — прямо наоборот. Сейчас состоятельные россияне не так часто, как прежде, посылают детей учиться за границу, заменяя это образованием в такой школе, как наша. Соотношение российских детей и детей иностранцев, думаю, сохранится, потому что все больше российских семей интересуются дальнейшим образованием за границей.
Что для них главный мотив для поступления к вам?
Чарли Кинг: Совершенный английский на самых ранних стадиях, а также некая принадлежность к международной форме образования и типу поведения, я думаю. Вторая причина — это то, что мы Brookes. Мы сочетаем традиционные методы обучения с абсолютно новыми подходами. Это предполагает программа IB (Internanational Baccalaureate). Мы учим детей хорошим манерам, хорошей речи. [Мы хотим, чтобы они учились] со стопроцентной отдачей. Плюс — и это очень важно — создание творческой атмосферы в обучении.
Я должен сказать нашей аудитории о том, сколько примерно это стоит.
Чарли Кинг: Более миллиона рублей в год для младших классов и более двух с половиной для средних и старших.
Думаю, это по карману для десятков тысяч семей в Москве, но для подавляющего большинства это недоступно. На ваш взгляд, дети, которые у вас учатся, более способные, чем в среднем? Или у них просто более богатые родители?
Чарли Кинг: Нет, они не более способные, чем другие. Просто их родители могут себе позволить частную школу. Впрочем, у нас есть и родители, которым не хватило бы средств на нашу школу, а мы предоставили им скидки или стипендии. Для этого мы должны видеть, что ребенок обладает выдающимися способностями, так что у нас есть и дети из семей со средними доходами. В этом году мы приняли в младшую школу спортивно одаренного мальчика, а он силен в ключевых предметах, например, в математике. Семья не может платить полную стоимость. В таких случаях я как директор имею право оценить, какую часть семья может платить сама и определить объем помощи с нашей стороны.
Думаю, что это скорее исключение, так как ваша школа коммерческая и должна заботиться о доходах. И вот вопрос, который задают во многих российских семьях: что лучше — государственная школа или частная? Мы проводили такой опрос в соцсетях, и оказалось, что, даже имея средства, лишь 65% опрошенных предпочли бы частную школу. Многие, наверное, думают: частная школа, получая от родителей большие деньги, будет не столь требовательна к самому ребенку. Будет прощать плохое поведение.
Чарли Кинг: Нет, не в моей школе. Я не потерплю плохого поведения. Это уважаемая школа. Если родители отправили своих детей сюда учиться, ясно, что они хотят образования по высоким стандартам, и не только образования.
Но как вы будете реагировать на плохое поведение?
Чарли Кинг: На днях я спустился в нашу столовую и увидел ребенка, который разгуливает с едой. Для нас это неприемлемо. Когда вы едите, вы должны сесть за стол. Мы обращаем на это внимание и считаем такие моменты важными в обучении, приучаем детей вести себя правильно. Следим, чтобы все соблюдали правила, делаем замечания, объясняем. Если дети не реагируют на это, им не место в Brookes.
Как часто вы исключаете? Это тоже необходимая часть процесса?
Чарли Кинг: Это всегда бывает в школах. Я готов дать детям максимальное количество возможностей понять и исправить свои ошибки. Но если они продолжают грубо нарушать правила, значит, им не место здесь.
Это единственная форма серьезного наказания? Что между предупреждением и исключением?
Чарли Кинг: Конечно, большая дистанция. Ученики могут быть лишены части свободного времени. Вызываем родителей. Главная задача, конечно, чтобы дети учились на своих ошибках. Когда мы отстраняем или исключаем — это крайний случай.
Есть мнение, что дети особенно богатых родителей часто могут быть высокомерны по отношению к учителям, считать их обслуживающим персоналом, а не руководителями…
Чарли Кинг: Да, это известно. Но опять же, это не то, с чем мы будем мириться. Если семья решила отправить ребенка в нашу школу, она должна понимать, что дети должны будут соблюдать правила, а не наоборот.
Предположим, отец или мать придет к вам и пожалуется, что учитель накричал на ребенка. Что вы будете делать?
Чарли Кинг: У нас бывают такие ситуации. Родители пришли жаловаться, что на ребенка кричали. Я расследовал ситуацию — это заняло два дня. В результате выяснилось, что учитель кричал, потому что ребенок подвергал себя опасности. Это было на уроке физкультуры. Так что учитель вынужден был повысить голос, чтобы ребенок немедленно услышал его в большом помещении. Но ребенок пришел домой и сказал маме, что на него накричали. А мама пришла сюда с жалобой. Нередко это результат недопонимания. [Но все это] можно разъяснить и уладить.
Но предположим, речь идет не об обстоятельствах, когда того требовала безопасность, а когда учитель чересчур эмоционально ответил на не совсем хорошее поведение.
Чарли Кинг: Все мы люди. Встаем с утра, бывают хорошие дни, бывают плохие. Позвольте мне ответить не совсем так, как задан вопрос. Если возникают сомнения, что учитель следует нашим стандартам, он не останется здесь учителем.
То есть ключевую роль сыграет ваша личная оценка?
Чарли Кинг: Да. Если возникает малейшая причина сомневаться в учителе, мы обязательно будем разбираться. Потому что в первую очередь я отвечаю за детей, за их благополучие и за учебу. И если есть малейшие основания сомневаться в учителе, мы будем действовать.
Могу я рассказать вам несколько историй про учителей, которые попали в российскую общественную повестку? Например, пару лет назад одна учительница выложила в соцсетях свое фото в купальнике. Она занимается моржеванием (зимнее купание, форма закаливания в открытых водоемах. — BFM), участвовала в соответствующих спортивных мероприятиях и опубликовала фото. Начался скандал. Ей пришлось уйти с работы. Хотя более высокая администрация в конце концов ее поддержала. Или другой случай — только что, на линейке 1 сентября, учительница в Хабаровске, которая занимается танцами, представила танец живота. Там ничего неприличного не было, но некоторые части тела — приличные! — были оголены. И опять скандал. А как бы вы отнеслись к этому?
Чарли Кинг: Каждый наш сотрудник имеет право на соцсети. Я не имею права их в этом ограничивать, не имею права как-то комментировать, что они там делают, или требовать, чтобы они оттуда удалились. Но ровно до того момента, пока это не наносит прямого ущерба репутации школы. А если это так, я должен принимать меры. Так что, опуская конкретно тему купальника или танца живота, позиция школы заключается в том, что мы ничего не имеем против личных аккаунтов, но ровно до той минуты, пока это не превратится в угрозу школе. Что касается описанных вами случаев, я не готов что-то сказать, потому не знаю деталей и не вполне понимаю контекст.
Поясню: далеко не все были возмущены этим, многие высказывались в поддержку, была определенная консервативная часть, которая активно выступила против.
Чарли Кинг: У каждой школы должны быть защитные меры. У нас есть контракт с нашими работниками. У нас есть кодекс поведения, и мы все четко прописываем. Если кто-либо вовлекает школу в скандал, это вредит репутации. В этом случае школа может принять меры. Еще раз: что касается купания в ледяной воде или танца живота — у каждого может быть свое мнение, и я не готов это комментировать.
То есть вы думаете, учителя должны избегать любого скандала?
Чарли Кинг: Я так не сказал, и не тяните меня в оценку данных случаев, потому что это стало бы оценкой со стороны школы. А по таким вопросам, если бы что-то такое произошло у нас, мы бы консультировались и принимали бы решение советом директоров школы.
А что вы думаете о TikTok? Ваши ученики увлекаются этим? Следите ли вы за тем, что они там делают, поддерживаете или не обращаете внимания?
Чарли Кинг: Мы этим не занимаемся.
Но ведь это сейчас важная часть жизни.
Чарли Кинг: Но не в школе. Они могут этим заниматься в свободное от школы время. И у меня нет мнения о TikTok — плохого или хорошего. Я просто им не пользуюсь. Наши ученики вольны в том, что делать после школы. Но [использовать] мобильные телефоны в школе они не могут. То есть они могут с ними прийти, но должны их сдать до выхода из школы.
Насколько я знаю, они проводят в школе много времени, поскольку после основных уроков еще много дополнительных занятий. Так что, видимо, у ваших учеников на мобильный телефон остается совсем немного. А сейчас я хочу перейти к теме, которая британцу может показаться странной. Вы, наверное, слышали, что такое комсомол, пионеры. Недавние опросы показали что большинство в России поддерживают возрождение этих организаций в какой-то форме. Я думаю, тема шире, чем принадлежность к идеологии коммунизма, и многие россияне таким образом высказываются за то, чтобы школа не только обучала, но также и вне уроков формировала какое-то социальное поведение и организовывала его, и возможно, оценивала. В международной школе есть нечто такое, что можно сравнить с подобным явлением?
Чарли Кинг: В международной школе во время уроков мы будем заниматься только обучением. Международные школы имеют два фокуса: знания, основанные на программе. Это первое. И второе — забота о детях. Или, как у нас говорят, пастырская забота, об их поведении. Чтобы в школе им было комфортно. Чтобы они не оставались без внимания. Чтобы они правильно питались. Вот такого порядка вещи. Для британцев в образовании это важно. И мы в Brookes тоже ставим во главу угла эти два принципа. Плюс — международная программа.
Теперь об английском. Как мы знаем, 70% у вас в Москве — российские дети. Насколько возможно в таком раннем возрасте продвинуться в языке до достаточного уровня?
Чарли Кинг: У нас [изучение английского] начинается с детского сада, и даже в таком возрасте дети могут очень быстро осваивать язык. Через игру, через то, что написано на стенах, через общение с воспитателями. Все, что их окружает, на английском.
А как насчет русского языка и литературы для тех, кто из российских семей?
Чарли Кинг: Это [преподается] у нас не в том размере, в котором проходится в российских школах. В нашей программе русский язык изучают как иностранный. Его предлагают учащимся наряду с французским и китайским. У нас есть и опция с испанским.
Но все же 70% ваших учащихся — россияне. А как много из них затем планируют продолжать образование в России, а сколько — за рубежом?
Чарли Кинг: Сейчас передвижения весьма затруднительны. Например, один ученик, который от нас перешел в топовую школу в Англии, столкнулся с трудностями, пытаясь перебраться туда. Так что в настоящее время российские семьи хотят иметь возможность продолжать обучение своих детей в России и отправлять их за границу, когда условия для этого станут более благоприятными.
В таком случае, если программа по русскому и литературе ограничена, не представляет ли это трудность для сдачи российского ЕГЭ?
Чарли Кинг: Ответ состоит из двух частей. Первое: наш Международный диплом бакалавра теперь принимается тремя российскими университетами и без ЕГЭ. Второе: специфические российские предметы учащиеся могут проходить дополнительно — онлайн или в частном порядке, уже вне нашей школы.
Ну и несколько вопросов об учителях. Какова средняя зарплата в школах такого типа?
Чарли Кинг: Я не имею права обсуждать зарплату.
В каких пределах она может варьироваться? Насколько отличается от зарплат в обычных школах?
Чарли Кинг: Повторюсь, не имею права. Предположу, что весьма достойные зарплаты. Для преподавателей, которые приезжают из-за границы, зарплаты сравнимы с теми, что за рубежом. И, конечно, для тех, кто приезжает из-за рубежа, включается еще и солидный пакет, в который входят проживание и хорошая медицинская страховка. Так что быть иностранным учителем в России — это хорошая работа. Но у нас есть и российские преподаватели. И если сравнивать их зарплату с зарплатами в российских государственных школах, они будут намного выше. Мы — частная школа и должны привлекать лучших из лучших.
От российских учителей, работающих в государственной системе, мы часто слышим жалобы, доходящие до стона, — по поводу бумажной работы, которой они завалены. Планы, отчеты и так далее. А в частной школе? У вас учителя пишут планы и отчеты в таких количествах?
Чарли Кинг: Учителя всегда перегружены, и у них всегда не хватает времени. Я и сам работал простым учителем, и могу сказать, что во всех странах и в каждой школе вы услышите этот стон — куда бы вы ни отправились. У каждого учителя бумажная работа, каждый учитель перегружен. Это часть профессии. Но есть две вещи, которые примиряют с этим. У всех учителей во всех странах длинные каникулы. И второе: профессия учителя дает и иное вознаграждение: вы работаете с детьми и вы видите, как растет ребенок. Как желудь вырастает в дуб. Этим и прекрасна [наша] профессия. Поэтому я не уделяю слишком много внимания тем учителям, которые стонут слишком много.
Я-то ожидал другой ответ, что ваши учителя столько не пишут.
Чарли Кинг: Пишут. И в каждой школе, где я работал на протяжении 25 лет. Все учителя вынуждены это делать, это жизнь.
Вы долго работали учителем в Англии. В частной школе или в государственной? В какой вам нравится больше?
Чарли Кинг: Лучшая школа — не частная и не государственная. Лучшая школа — та, которая нацелена на самое важное: обучение ребенка. И если школа слишком много думает о заработке, это не лучшая школа. И если школа старается слишком угодить властям, она не лучшая. Лучшая школа — та, где думают, как лучше научить ребенка.
