Мэтр рекламы, кино и шоу-бизнеса о том, почему и ради чего все это бросил. Грымов рассказывает, как увлекся театром, почему маркетинг в нем не работает и почему заработок театрального режиссера после рекламных гонораров его не пугает
Юрий Вячеславович Грымов — российский режиссёр театра и кино, сценарист, продюсер, художественный руководитель театра «Модерн» и студии «ЮГ». Фото: modern-theatre.ru
С Юрием Грымовым беседовал главный редактор Бизнес ФМ Илья Копелевич.
В нашей студии Юрий Грымов — на протяжении последних почти десяти лет художественный руководитель Московского театра «Модерн», о котором десять лет назад, в общем-то, никто не знал и не думал, что у вас это надолго.
Юрий Грымов: Да, я с вами согласен, не думал я вообще, что так произойдет, но опять-таки волей судеб так случилось, что я все больше и больше уходил в театр. [Виной тому] мое разочарование в отечественном кино, объективное разочарование, я поклонник кино, но с большой буквы, и рад, что я в этом отметился. Люди, которые меня окружали, всегда были очень большие люди кино, которые и сформировали советское кино. Русского тогда не было, было только советское кино. И я начал ставить спектакли, поставил в РАМТ спектакль, который до сих пор идет, уже 12 лет, «Цветы для Элджернона» Дэниэла Киза, и я почувствовал себя довольно-таки комфортно. Хотя слово «комфортно» я не люблю, но мне стала понятна система координат: театр, билеты, зрители. Я вот прямо почувствовал, мне это стало интересно. До это у меня был спектакль «Дали».
Да, это было в конце 1990-х.
Юрий Грымов: Я ставил оперу «Царская невеста» и собирался продолжать, захотел поставить «Войну и мир» в РАМТ. Даже при успехе «Цветов для Элджернона» были награды всякие профессиональные, мне сказали, что надо подождать, а я что-то не стал ждать. И мне предложили возглавить театр «Вперед!» на Перовской на 60 мест. Я, естественно, согласился, потому что я понимал, что никто мне не сможет доверить настоящий театр, ну просто я этим не занимался.
Тогдашний руководитель Департамента культуры города Москвы Александр Кибовский знал, что вы хотите?
Юрий Грымов: Да, он знал. Потом в Калуге я что-то собирался делать, ту же «Войну и мир». Потом не срослось с театром на Перовской, и тут получился театр «Модерн». Я не знал об этом театре, хотя история этого здания уникальна, это Московская биржа, биржа зерна, банки, масонская ложа, Ленин там выступал.
Вам нравится название этого театра?
Юрий Грымов: «Модерн», да, нравится, без претензий, новый, обновленный.
Забегая вперед, я пришел смотреть ваш театр не так давно и был поражен, потому что я насмотренный театральный зритель, всю жизнь люблю театр, хожу по театрам. Конечно, заочно вас знаю с 1990-х и, конечно, воспринимал вас как коммерческого, модного творца, от попсы до каких-то отдельных, столь же ярких, но отдельных, все более художественных опусов. Тем не менее театр и та ваша слава вообще на разных полюсах. Я не верил, я не ожидал, я был поражен, когда пришел и увидел.
Юрий Грымов: Так и есть. Я в омут с головой всегда, занимаясь шоу-бизнесом — видеоклипы, реклама — говорил: я не пойду в кино! Вот кто-то мне присылает мои интервью какие-то случайные, я говорю: в кино?! Никогда, только реклама! Потом я влюбился в кино и снял семь картин. Какая реклама? Я не хочу, я буду заниматься только кино. Потом мое разочарование, и потом появился театр. Так вот, когда я этим стал заниматься уже системно, я абсолютно честно вам говорю, за почти десять лет я ни разу не пожалел, что все бросил. Я не занимаюсь дизайном, практически не занимаюсь рекламой, хотя иногда кто-то меня просит, я за деньги что-то могу делать, какие-то услуги, но это крайне редко. В кино я разочаровался, как я уже говорил, поэтому театр — это абсолютно моя любовь, это комбинация профессий, которые я прошел: завод АЗЛК «Москвич», я культуролог изначально, шоу-бизнес, художник, дизайн — они все аккумулировались на территории театра, мои знания и, конечно, люди. У меня даже есть рейтинг людей: телевидение, кино и театр, на первом месте это люди театра, это другие люди.
У вас нет театрального образования?
Юрий Грымов: Я культуролог. Вообще, все это случайно. Можно еще добавить, чтобы все смеялись еще сильнее, что я даже был манекенщиком у Славы Зайцева.
Ну об этом я уж умолчал.
Юрий Грымов: Да, спасибо.
Хотя, хотя это как раз и дало старт.
Юрий Грымов: Да, дало старт. Слава — блестящий человек, очень талантливый, яркий, царство ему небесное. На самом деле вы совершенно правы. Этот комплекс у меня пытались очень часто развить журналисты, я переживал: ну как же так. Точку поставила как-то в одном интервью на канале «Культура» Людмила Максакова. Ее спросили: а как же так, вот Грымов снял кино «Му-Му», награды получили многие, «Ники» и так далее, а у него же нет профессионального режиссерского образования? На что она сказала: вы знаете, мне кажется, что Грымов все врет. Мне кажется, у него все есть, он просто никому ничего не говорит. Хотя есть люди, у которых есть образование, но лучше их к камере не допускать.
Но театр — это чуть-чуть другое, не консервативное, а прямо консерваторское начало.
Юрий Грымов: Абсолютно. Это древнее искусство. Мир разрушится, а на обломках мира появится человек, и это будет театр, а не кино. И, конечно, я потихонечку к этому шел, к режиссуре, но, наверное, я благодарен людям, которые в моей жизни появлялись. И тот же Григорий Горин, прекрасный драматург «Ленкома», который первый, наверное, в меня поверил уже не как в кинорежиссера, хотя он первый отреагировал на мой дебют «Му-Му». На «Кинотавре» он ко мне подошел и сказал: «Я рад, что появился режиссер. Не хотите ли что-то сделать в театре?»
А вы тогда?..
Юрий Грымов: А я тогда не любил театр. Это было 20 с лишним лет назад, мне было скучно там, ну прям неинтересно. Я говорю: «Мне театр не нужен». А Горин сказал: «Мне кажется, что вы нужны театру». Потом в моей жизни появляется Петр Наумович Фоменко, и у меня глобально изменяется отношение к театру, зрительское. Меня познакомила с ним Максакова, у меня многие играли из его театра, блестящие актеры, в моих фильмах, тот же «Казус Кукоцкого», и я стал понимать, что театр — это интересно, театр — это живое, и можно очень небольшими средствами — табуретка и человек — вызвать слезы, смех, отчаяние, страх. Это все благодаря Петру Наумовичу. Я понял, что театр мне очень интересен.
Вот те опыты задним числом — это было хорошо или это было на самом деле совсем не то? Что изменилось в вас?
Юрий Грымов: Ну, конечно, я стал другой, даже если посмотреть на спектакль «Нирвана», который с огромным успехом шел в Театре Маяковского, и там Найк Борзов играл Курта Кобейна.
Ну этим все сказано: режиссер Юрий Грымов, в Найк Борзов и Курт Кобейн. Это маркетинг.
Юрий Грымов: В театре, кстати, маркетинг не особо работает, потому что вы не сможете выявить ядро [целевой аудитории]. Я же академик и Киноакадемии, и двух академий рекламных. В театре сидят зрители: девочка 16 лет, женщина 60 лет, бедный студент и человек из списка Forbes — это зрители театра «Модерн». Основной возраст — это 35+. Я подумал: дай-ка я восстановлю спектакль «Нирвана», и все получится. Не получилось. Я полностью переделал спектакль, восстановил 15 минут спектакля того, из театра Маяковского, и понял, что это ужас в моем понимании. Хотя много фанатов, и до сих пор там люди какие-то пишут, спектакль «Нирвана», где играет блестящий наш артист Богдан Щукин.
А скажите, так же было, когда вы делали самые успешные рекламные клипы в девяностые годы?
Юрий Грымов: Там не было сердца. Я даже кончил курс акушерства и гинекологии, когда снимал. Да, когда снимали «Казус Кукоцкого», там главный герой — гинеколог. Видеоклипы, то, что я делал Алсу, Витасу, там уже было чуть-чуть попадание в сердце, не в глаз, а в сердце. Реклама бьет в глаз и заставляет вступить в игру. Я делал много рекламы радиостанциям, разным газетам. Я первый арт-директор шипучего американского напитка, понятно какого.
«Буратино», наверное.
Юрий Грымов: Ну зачем, «Байкал». Поэтому мне было это все интересно, но я понимаю, что я вырастаю не в плане амбиций, а в плане того, что я хочу говорить о чем-то другом. Да, это меньше денег, мои доходы упали.
Кроме Грымова, из тех, кто снимал рекламу и снимал клипы, ни одна фамилия не была на слуху, конечно, их знали в сообществе, но на слуху только ваши награды и премии. Вы же очень много зарабатывали. Тогда почему в вас не верили как в театрального режиссера, вы слишком коммерчески успешны были?
Юрий Грымов: Театр — это тоже бизнес, я вам скажу. Я занимался рекламой, и, конечно, меня не особо волновали деньги напрямую. Были случаи, когда я сам доплачивал за артистов из-за своего неграмотного подхода к производству. Я снимаю что-то и вдруг вышел из бюджета. Я же не приду просить: дайте мне еще. Я работал всегда с очень мощными людьми, прямо гениями, тот же Георгий Рерберг, оператор Тарковского. Алексей Родионов, оператор «Иди и смотри». Клименко Юрий — великий оператор, потом Сергей Мачильский, то есть всегда у меня были очень сильные люди кинематографические, которых я притащил, но они все работали в рекламе и в шоу-бизнесе. Я включал там больше мозги. Театр, как я уже сказал, это не для зрителей, а для себя. Это очень интимная зона, очень личная. Любой и фильм уже, а спектакль еще больше, — это все про меня. Я должен вибрировать сам. Вот сейчас мы выпустили премьеру «Ночь в Лиссабоне» по Ремарку, для меня это очень важно.
Там была очень эффектная маркетинговая премьера. Я напомню, премьера была безымянной, названия не было, люди покупали пустой экран, что там появится, неизвестно. Сработало. Это маркетинг?
Юрий Грымов: Это игра.
Хорошая игра.
Юрий Грымов: Я благодарен зрителю, который скупал билеты, мы на аншлагах: от 84% до 100% продаж.
Я подтвержу, что это правда, потому что билеты надо покупать месяца за два.
Юрий Грымов: Да, заранее.
Причем театр дорогой.
Юрий Грымов: От 2 тысяч до 12 тысяч рублей билет. Мы сделали сейчас такую услугу, что, если вы покупаете на старте, в самом начале, то это немножко дешевле, а ближе к полету все дорожает. Просто я лет, наверное, 15 назад, отказавшись от всяких надежд относительно кино, развития, с рекламой я закончил, шоу-бизнеса нету, это все ресторанная музыка, при всем моем уважении, я знаю 90% исполнителей, это все корпоративы, свадьбы, похороны и так далее, им не нужны видеоклипы. Даже когда я собирался работать с Мадонной, она сказала очень правильную вещь: «Пришли мне пять минут любого видео. Это может быть фрагмент фильма, фрагмент клипа, нарезки». И я понял, что я хочу шире рассказывать какие-то личные истории, может быть, свои или исполнителя. И в этом отношении очень сильно помог Петренко, великий русский актер, у меня в «Коллекционере» снимался.
Я мысленно, кстати, посчитал вашу выручку: 60 млн рублей в месяц вы зарабатываете где-то.
Юрий Грымов: Да, и я рад, что это получают актеры. Мы государственный театр, бюджета, который нам выделяют, как любому театру, хватает на охрану, свет и так далее. Если бы не было внебюджетных средств, а это вы, зрители, то ничего бы не было. Мы ставим на эти деньги, мы на эти деньги отчасти рекламируемся, из этих денег платим премии и так далее, артист театра «Модерн» чувствует себя уверенно. Что я имею ввиду под уверенно? Если человек у меня в театре работает с утра до вечера, он может, наверное, совсем не халтурить на стороне — озвучки, кино и так далее. Сейчас в театре «Модерн» появляются три новых актера, звезды, они ушли из другого театра. Я никогда не переманиваю, и я бы не очень хотел, чтобы кто-то переманивал у меня. Но если человек говорит: «Я хочу!», как это было с блестящим артистом Александром Борисовым, звездой театра Арцыбашева на Покровке, он пришел и попросился в театр, потому что Арцыбашев ушел, и уже все там давно исчезало. В сентябре приходят в труппу театра звезды Театра Романа Виктюка, сегодня это Сцена «Мельников», это заслуженный артист Дмитрий Бозин, у которого уже два спектакля — «Леонардо да Винчи» и «Вероника решает умереть» по Коэльо; приходит Анна Нахапетова, это дочка Родиона Нахапетова и Веры Глаголевой. Я дружил с ней, прекрасная актриса. И я счастлив, что такого размера, такого дарования, такой любви к театру приходят актеры. Приходят потрясающие зрители. Бозин и многие актеры театра «Модерн» уже имеют армию поклонников, которые дарят подарки, цветы даже не на премьеру. И я очень рад, потому что они полностью отдают себя. Когда мы играли «Петра I», Юрий Анпилогов, выдающийся русский актер, за десять минут до конца спектакля вышел под руку со слугой. Так не может быть, никакой импровизации в театре не бывает, все же отрепетированно. И я вижу, что он весь потный и говорит странно. В общем, он доиграл спектакль, но сломал ногу в двух местах во время спектакля, и играл до конца спектакля с двумя переломами ноги. Он запутался в длиннойночной рубашке, на поклон уже не смог выйти.
Вы в другие театры ходите?
Юрий Грымов: Хожу, как правило, только на фамилии. То есть я знаю, кто это, я знаю, что это. Вот я недавно был на спектакле Панкова «Ревизор», играют Гармаш, Яковлева. Почему я пошел? Потому что я знаю блестящего режиссера Панкова. Так случилось в моей жизни, что мне звонили люди, я выпускал какой-то фильм, и у меня звонит телефон: «Здравствуйте, это Гарри Бардин!» Я говорю: «Здравствуйте!» — «Юрий, мы с вами не знакомы. Я хочу вас поблагодарить за выдающееся кино «Казус Кукоцкого». Я тогда «Нику» получил. И я звонил тоже людям незнакомым, могу найти телефон и позвонить, сказать: «Здравствуйте! Я вот ваш фильм посмотрел, это выдающаяся работа. Я вас поздравляю!» Меня ранит дрянь. Вот когда я прихожу в театр или смотрю кино сегодняшнее бездарное, это меня ранит. А когда я вижу обалденную работу, грандиозную, это же какой кайф! Думаю, ну обалденно, я так не могу, или я могу по-другому, и вот это очень важный момент. Поэтому хожу на фамилии, на имена, спектакли, которые выходят. Я жалею, что некоторые спектакли уже сняты, некоторые по объективным причинам, некоторые по субъективным причинам. Совершенно трагическая недавно была смерть Бутусова. Я видел его спектакли и видел спектакль «Сын» в РАМТ, это блестящая работа. Есть прекрасная фраза, у Олега Янковского спросили, ходит ли он смотреть в другие театры, как работают другие актеры? Он помолчал и сказал: «Скажите, пожалуйста, а токарь ходит на другой завод смотреть, как работает другой токарь?»
Теперь несколько ваших цитат. Вас спрашивали: а «Золотую маску» вы хотите получить? Я так понял, премии вы, вообще-то, любите, и дальше интересная фраза, что «чем больше у меня премий, тем меньше знакомых». Вот продолжения, правда, не последовало этой мысли.
Юрий Грымов: Ну, это так. Я, как вы уже абсолютно правильно сказали, не имея режиссерского образования, пытался доказать себе, окружающим, что я могу. Но я наигрался с этими наградами киношными, рекламными, дизайн и так далее, и театральных уже более 70, ставить их уже некуда, я имею в виду статуэтки, это не самоцель. Важнее всего тонкая тропинка к зрителю: слушайте, а нам прикольно то, что делают «Модерн» и Грымов.
Нет, знаете, там было продолжение, я вам напомню, вы сказали, что премия — хорошо, но, вообще-то, ни на что не влияет.
Юрий Грымов: Ни на что.
А главное — число зрителей.
Юрий Грымов: Да.
Кому-то может больше или меньше понравиться у вас в театре. Я вот говорю откровенно, от чистого сердца, мне очень понравилось и удивило, не обязательно у всех так будет, но факт, что вы коммерчески успешны. Все, за что вы беретесь, превращается в золото.
Юрий Грымов: Ну потому что тут в чем история: нужно, чтобы люди, которые верят той этике, эстетике, которую я исповедую, о ней узнали. Я даже хотел, когда я пришел в театр «Модерн», сделать бесплатный спектакль, но понял, что это глупость. Я хочу новую аудиторию, ну приедьте, попробуйте. Зачем мы рассуждаем про японскую еду, не попробовав ее? Я за расширение аудитории, и если я включаю мозг свой, не чувство, то только в плане стратегии продаж, не спектаклей. Сейчас вот будет открытая репетиция. Я продаю репетиции раз в год, треть зала, больше мы не продаем. Это для тех людей, которые хотят посмотреть, как это варится. И я всегда говорю, когда выхожу в зал, что сегодня просто репетиция, которая запланирована, это не шоу, поэтому я прошу не снимать, потому что это интимная зона, и бывает иногда жестко, ну вы понимаете, что-то кто-то не успел, перепутал. Вот у меня 4 октября будет открытая репетиция «Цветов для Элджернона. 30 лет спустя», а 25 октября премьера. Знаете, зачем я это делаю?
Уже пусть на зрителе себя пробуют?
Юрий Грымов: Да.
Не могу не спросить ваши пожелания насчет дресс-кода.
Юрий Грымов: Я ничего не могу запретить. За девять лет я выгнал только двух зрителей, один молодой человек пришел в коротких шортах, в сланцах и в майке-алкоголичке. Я говорю: мы вам вернем деньги. Человек приходит в таком виде, а рядом какая-то женщина в элегантном платье.
Все-таки возраст в основном зрителей какой?
Юрий Грымов: У нас в среднем 35+, мы же ведем статистику, графики рисуем, я же требую отчеты у отдела продаж, без этого невозможно, но мы не подстраиваем репертуар под них, вообще не заняты этим.
И на джаз не приходит молодежь, но, когда она вырастет, — поймет и придет.
Юрий Грымов: Она поймет. Да, но в основном 40 лет. Конечно, на «Нирване» очень классно, что сидят те, кто знает 90-е, папа сидит 50+ и ребенок 20 лет. Они вместе приходят в клетчатых рубашках. И я горжусь, что очень много мужчин. У нас есть спектакль «Кладбище понтов» про дорогие машины. Я фетишист, понимаете, люблю какие-то тактильные ощущения, перчатки в машине, ну и так далее, на этот спектакль у меня ходят те люди, которые обслуживают мою машину, которые занимаются деталями, это же культ, понимаете. Машина — это отношения. Я, кстати, там один, а так я все время с кем-то. Вот мы сейчас с вами в студии, сидит звукорежиссер, а в машине я один. Машина может меня предать, а может спасти.
Ну и напоследок я скажу, потому что знаю, и те, кто ходят в ваш театр, тоже знают, что в этом театре есть один во всех лицах руководитель, маркетолог, продажник, режиссер, художник, осветитель.
Юрий Грымов: Режиссеры есть другие.
Но в основном вы без соавторов. Да, там еще и интереснейший саундтрек.
Юрий Грымов: Мы, кстати, сейчас будем на сайте, на странице спектаклей публиковать плейлисты наших спектаклей. Некоторые хотят.
И спецэффекты есть, хотя очень умеренные. Только не подумайте, что это там неуместно.
Юрий Грымов: Это же светопись.
Художественный совет вам нужен?
Юрий Грымов: Нет.
Советуетесь с кем-нибудь?
Юрий Грымов: Я прислушиваюсь к актерам, к дирекции, но совета нет.
Ну а с кем вам совещаться?
Юрий Грымов: Нет совещаний, все идет в движении, для этого есть мобильная связь, для этого есть какие-то отношения, дирекция, отчеты. Есть театры, которые сильно убыточны, это ненормально. Москва — это абсолютно театральная столица. В любом городе-миллионнике три-четыре театра, из них два просто грандиозных, понимаете? И Москва может найти на любой вкус себе театр, только надо его искать. Я рад, что мы все-таки как-то блестим на карте Москвы. Но знаете, что я всегда говорю актерам? Мы верим в то, что мы сделали. Когда у Тарковского спросили, а я поклонник Тарковского: «Андрей, скажите, у вас на ваших фильмах сидит восемь зрителей». Он сказал: «Значит, я снял кино для восьми зрителей». Я задаю вопрос нашим актерам: ребят, скажите, пожалуйста, а вот если у нас в зале будет десять человек, не аншлаг, как мы привыкли, мы сможем играть? Это большое мужество.
Это будет в следующем десятилетии, когда вы начнете снимать фильмы и делать спектакли для десяти человек, пока у вас аншлаги. На этом закончим.
