Юрий Козаренко, «Транспорт будущего»: мы можем 1,5 млн человек занять другой работой вместо курьерства

Юрий Козаренко: Уже полторы.

Юрий Козаренко: Увидим. Приезжайте в Самарскую область, и не только Самарская область, на днях Михаил Мишустин подписал постановление, и наш экспериментальный правовой режим расширен еще на четыре региона, и мы работали, честности ради, уже не только в Самарской области, а во всех соседних регионах, согласовывая все свои данные, поэтому уже восемь регионов, в которых мы полноценно работали в этом сезоне.

Юрий Козаренко: Этот сезон у нас ушел на начало масштабирования проекта «Большое сельское хозяйство». То есть это мониторинги, но самое главное — обработка полей.

Юрий Козаренко: Есть, но если подходить с умом к любому сценарию применения. Ведь ключевой вопрос, почему экономика не складывалась раньше? А дело в сезонности, когда вам пилот нужен и дрон нужен на буквально четыре-шесть месяцев, а как загружать дальше? Заработную плату не платить нельзя, а куда встраивать? Вот наличие научно-производственного центра, наличие возможности зимой предложить работу на заводе, наличие возможности заказчикам размещать долгосрочный заказ нам позволяет на сегодня полноценно строить бизнес-модель экономическую и по цене, где заказчик готов покупать услугу, и самое главное, чтобы она была не в убыток тому, кто эксплуатирует дроны.

Юрий Козаренко: Наш дрон стоит на сегодня 2,2-2,4 млн рублей, если зарубежные привезти, DJI, XAG или аналог, будет стоить примерно столько же в комплектации либо чуть дороже.

Юрий Козаренко: Совершенно верно.

Юрий Козаренко: А в этом и есть вторая часть природы формирования заказчиков, возможности применения беспилотников. Ведь услуга — это не применение агродрона, то, что мы на сегодня развиваем, — это изучить поле и предоставить агронома. Это значит провести съемку мониторинга, выехать на обработку с рекомендацией, провести непосредственно обработку, причем предоставить видеофиксацию данных, предоставить тот эффект, который у тебя был, сделать это законно и показать денежный эффект заказчику. То есть это большая комплексная услуга, и она, конечно, отдельно взятому фермеру не будет экономически эффективна. А когда вы создаете комплексную систему на большой регион, то она становится уже прибыльной.

Юрий Козаренко: Организации появляются, у нас количество и разработчиков, и производителей, и, самое главное, эксплуатантов в России растет. Но требования к эксплуатанту на сегодня в себя включают десяток важных норм, от соответствия правил работы до требований к пилотам и другим специалистам, которые должны выполняться. И далеко не каждая, особенно маленькая, организация может выполнять эти требования.

Юрий Козаренко: Самый простой пример. Вот я называю даже этот сезон, он все равно тестовый, несмотря на обработку почти 200 тысяч гектаров в одном регионе, или сейчас говорим о десятках тысяч полетов, но это тестовый сезон, несмотря ни на что, мы сами учились и пробовали: а как сделать так, чтобы летать и летать много? Так вот, и мы учились, и вместе с нами заказчики учились. Мыслей не было на начало сезона у заказчиков в Самарской области или других регионах, что может приехать звено, бригада пилотов и обработать, например, за одну ночь 2-3 тысячи гектаров, вот просто закрыть сразу, эффективно, и выполнить эту работу за десять часов, это мы вместе учились. Кроме того, возможна работа в различных погодных условиях. Кажется, поле еще после дождика не высохло, а уже культуру можно обрабатывать, и наземная техника туда не может зайти, а приехала бригада, которая обработала 500 гектаров, уехала и поехала выполнять работу дальше. Если брать по примеру авиации, то ни для кого не секрет, что для того чтобы выполнять работу с помощью авиационных средств, необходимы аэродромы, необходимы средства хранения химии, многое другое. У нас на сегодня ни такого количества самолетов нет, ни такого количества аэродромов нет, хотя в советское время в стране обрабатывалось под 100 млн гектаров в сельском хозяйстве с помощью авиации.

Юрий Козаренко: Урожаи есть, но самое главное, что есть возможность их повышать. И вот что мы еще говорим: есть возможность выйти своевременно, предоставить большую услугу, отсутствие вытаптывания культуры, то есть у нас, когда дрон летает, это не наземная техника. 5-7% от урожая можно сэкономить на применении беспилотников по сравнению с наземной техникой, просто на отсутствии потерь. Потом экономия воды и экономия средств внесения, это удобрения и гербициды. Средняя стоимость обработки у нас в этом сезоне была 750-800 рублей за гектар. Если брать авиацию, авиация будет стоить примерно плюс-минус 500 рублей. Наземная техника будет стоить аналогично. Но смотреть нужно не только сколько тратит заказчик, вопрос еще, какую пользу приносит. Если прибавить к наземной технике 400 рублей за гектар или 500, 5-7% потерь на культуре, больше, плюс 50-100%, например, на гербициде удобрений и многом другом, то мы получаем, что экономия средства или, наоборот, положительный эффект с агродрона получится 2,5 тысячи рублей на гектар, а с наземной техникой — 1,5 тысячи рублей.

Юрий Козаренко: Если взять рынок Российской Федерации, то сельское хозяйство — это примерно 80 млрд рублей в год, и мы хотим обрабатывать в стране порядка 80 млн гектаров. И такой целевой показатель стоит, и это нормально. Но по сравнению с рынком, например, аэрологистики, который может измеряться в триллионах рублей с помощью беспилотников, то это малая часть. Мы верим в большой рынок доставки товаров, и не просто так. Мы провели большие исследования, мы смотрим, куда идет мир, куда идет Китай, куда идет Америка, многие другие, и ни для кого не секрет, что уже миллионы доставок ежегодно совершаются. Вот если брать по Российской Федерации только несколько цифр, мы взяли и оценили по весу и по размерам, сколько товаров может перевозиться в Российской Федерации. И если всего у нас потребляется примерно порядка 50 трлн рублей товаров, то из них 30 трлн рублей могут перевозиться с помощью беспилотников. И они вот так делятся пополам, примерно 15 трлн рублей — это то, что касается городской логистики, и 15 — региональной.

Юрий Козаренко: Казалось бы, еще несколько лет назад это было сложно представить и в мире, а на сегодня это происходит.

Юрий Козаренко: А на сегодня разные сценарии применения есть, можно предоставить определенный постамат или передать курьерам, которые дальше разнесут эту посылочку, это уже становится возможным.

Юрий Козаренко: И в городе в том числе. Но ведь мы с вами говорим о том, что вообще-то курьеры ходят по одной с нами дорожке, а дроны могут летать высоко, там, где вы их не видите. И, конечно, мы должны учитывать психологическое чувство целевой аудитории, чтобы не быть окруженными вот этими жужжащими штуками, которые летают. И мы не просто расчеты, а исследования проводим. Давайте приведем самый простой пример, это же не теория. Город Шэньчжэнь, город, в котором живут больше 10 млн человек, по размерам сопоставим с Москвой, ежедневно выполняются десятки тысяч полетов с помощью беспилотников. Это уже сегодня.

Юрий Козаренко: В городской черте. Вот вы не можете представить, а там в городской черте уже выполняются полеты. Поэтому, естественно, все должно идти поэтапно, и вот почему мы начинаем с вами с поля, потому что там минимальное количество людей, но все равно приближаемся затем к городу, и вопрос времени, когда мы придем к тому, что в городе и в Российской Федерации будет выполняться большое количество полетов.

Юрий Козаренко: Все верно, поэтому большинство сейчас идей реализованных — это когда беспилотник подлетает.

Юрий Козаренко: Да, уже сделано, конечно, тестируется.

Юрий Козаренко: Пробовали 10 тысяч раз, постамат уже выдерживает количество посылок, которые ему привозят, увозят и так далее. Так вот, дрон приземляется на крышу, которая изначально открылась, оставляет посылочку, посылочка сортируется в определенную ячейку, и дальше уже получает ее человек.

Юрий Козаренко: Получать должен не только человек. 1,5 млн курьеров в стране.

Юрий Козаренко: Здесь не залетит, занесут или завезут, только чтобы был не курьер. Мы можем 1,5 млн человек занять другой работой, пусть работают, разрабатывают станки, оборудование, что-то другое, а не просто носят по 5-10 килограммов посылочек, вот мы как раз предлагаем другое. Поэтому наш проект, который мы ведем дальше, учитывает в себе и другие роботехнические комплексы, которые дополняют беспилотники.

Юрий Козаренко: В день, да.

Юрий Козаренко: Делается. Но вот вы обозначили, Российская Федерация, 40 тысяч полетов, и это было в этом году, где мы выполнили 90%. Но здесь важно отметить почему. Ведь мы отдельно большое внимание уделяем безопасности. Мы как раз идем со многими вразрез. Многие говорят: чтобы дроны начали летать, нужно правила убрать, всем разрешить, и все станет хорошо. А мы как раз говорим наоборот: нужно правила создать, сделать их доступными и им следовать. Для того чтобы беспилотник летал даже над деревней, возьмем региональную доставку, эта услуга гораздо более сложная, чем просто беспилотник над полем. Полеты должны выполняться вообще-то только внутри транспортных коридоров, то есть не должен беспилотник иметь возможность лететь и над детским садом, и школой, над любым объектом — нет, выделен коридор, в другой зоне он вообще-то не летит. Следующее гораздо более сложное: должны быть системы резервирования. Случилось что-то с беспилотником, который над полем был, ну и пусть он там останется, он летает на высоте три метра. А уже если идет речь про логистическую доставку, это высота 100-150 метров, это уже другая опасность. Поэтому мы говорим о том, что каждый беспилотник в таком случае обязательно должен быть снабжен парашютом с пиропатроном, чтобы, даже если с ним что-то случилось, он не упал просто вниз, а плавно приземлился. Отдельно говорим о резервировании и аккумуляторах винтомоторной группы, полетных контроллеров. А все для чего? Чтобы не просто выйти на рынок завтра и наши десятки миллиардов рублей закроют весь рынок. Ни нам это не нужно, ни государству это не нужно, ни национальному проекту это не нужно. Поэтому на сегодня уровень готовности технологий для выполнения доставки качественной только подходит. Ведь товар нужен потребителю хоть в городе, хоть в деревне, не тогда, когда ясная, солнечная погода, вам хочется заказать себе домой доставку, как раз наоборот, когда погода плохая, когда вам не хочется никуда выходить, вам хочется получить посылочку, и дроны в таком случае должны иметь возможность работать круглосуточно и в любых погодных условиях, тогда они становятся максимально экономически эффективны. И вот в эту сторону — в Самарской области, в других регионах — мы идем. Это максимальное обеспечение всепогодности, это максимальное обеспечение безопасности и вопрос расчета стоимости и экономической эффективности.

Юрий Козаренко: Сколько будет стоить доставка? Давайте так: диктует условия рынок. Для того чтобы пользоваться услугой доставки беспилотником, ее будут сравнивать с курьерской, правильно? Есть стоимость курьера на сегодня 100, 150 рублей или 200, например, в зависимости от того, на чем он доставляет, либо пешком 100 рублей.

Юрий Козаренко: Это другое, совершенно верно. Так вот, все равно жизнь заставляет сравнивать с текущей стоимостью, это 100 рублей, и дальше берем 150, 200, 300 в зависимости от того, как далеко едет курьер. Но преимущество беспилотников не только в стоимости. Клиенту и потребителю, обычной маме, домохозяйке или кому-то другому, ведь хочется не просто получить товар, а получить его быстро и с максимальной широтой ассортимента. И вот беспилотники, если на сегодня возьмем пример той самой деревни, через сколько дней туда придет товар? А беспилотник позволяет привезти его в течение одного часа. И привезти не номенклатуру, например, из 3 тысяч SKU, там вы можете быть ограничены в выборе, а это может быть 20 тысяч SKU, то есть получить такой же ассортимент, как в гипермаркете, но только в течение одного часа. Какое количество покупок можно совершить, какое количество полезных действий для себя, для семьи, для всех остальных?

Юрий Козаренко: Нужно просто готовить беспилотники к тому, чтобы они применялись в любых условиях. Даже сегодня вообще-то далеко не вся территория Российской Федерации покрыта сотовой связью LTE. Это значит на беспилотниках не летать? Летать. А вопрос, как тогда летать? Даже в Самарской области территория покрытия LTE, если взять всех операторов, составляет 70%, а остальные 30%? А если мы вышли из зоны? Мы как раз и говорим, что необходимо несколько систем навигации, в которой сотовая связь является лишь одной из, которая позволяет выполнить посадку или пролететь часть маршрута. А по-хорошему, это другая система. Это система видеонавигации, это система зрения, это система автономного полета, где она никак не завязана на сотовую связь или любую другую. И мы как раз над этим работаем.

Юрий Козаренко: Больше скажем: без этого никто сертификацию на сегодня и не пройдет. И без этого масштабное применение беспилотников как раз и невозможно. Если мы будем с вами летать только тогда, когда выключены средства РЭБ и все хорошо, кому мы с вами будем нужны тогда, какому потребителю? И поэтому серьезный заказчик готовится к тому, чтобы выполнять полеты в любых условиях. И даже технически и технологически это становится возможным на сегодня. Да, такие системы создаются, и они нужны безальтернативно.

Юрий Козаренко: Я не могу сказать, что государство нас не слышит. Было 40 тысяч, на сегодня у нас уже 63 тысячи полетов в этом году, они выполнены по всем правилам Росавиации.

Юрий Козаренко: Конечно, в том числе в условиях работы РЭБ.

Юрий Козаренко: И полного отключения интернета. Вот тестовые полеты в экспериментальном режиме в Самарской области мы в том числе таким образом и проводим. И почему мы говорим, что не нужно этого стесняться? Потому что мы видим цель, ради чего мы делаем план эксперимента. Это как раз норма для того, чтобы потом прийти к бизнес-модели. И поэтому не только в аграрном сценарии или мониторинге, а в том числе огромное количество полетов выполнялось для того, чтобы тестировать автономные системы и разные системы навигации. Вот давайте возьмем пример применения беспилотника, от маленького образовательного до аграрного или тяжелого. Вообще-то каждый пилот обучен, каждый дрон имеет номер, поставленный на учет, каждый дрон имеет средство идентификации. В Российской Федерации с 1 марта следующего года все дроны обязательно должны иметь трекеры ГЛОНАСС или аналогичные, для того чтобы их видели все, а мы не откладываем, мы с начала этого сезона уже работали так. На каждом пилоте у нас стоит камера GoPro, которая записывает все его действия, а дальше вся эта информация поступает в Центр управления полетов, и она сообщается в Росавиацию и другие необходимые органы, которые всегда знают, где наши пилоты находятся, куда они едут и другую информацию. И они, наоборот, обращаются к нам за информацией, помощью — а посмотрите, пожалуйста, ваши, не ваши, а если нет, то сообщайте нам. Это соблюдение правил позволяет еще и другим информацию давать.

Юрий Козаренко: А вот вы знаете, нет. Я в Китае каждый год, естественно, бываю, мы работаем с разными компаниями. Так вот еще три года назад аэротакси, прежде чем совершить вылет, сразу все данные сообщали во многие службы.

Юрий Козаренко: Могут. Ведь интернет — это один из видов частот. А есть еще спутниковая связь, есть видовая навигация, есть система наземной инфраструктуры, которая позволяет собственную сеть маршрутную создавать, например. Поэтому мы идем по пути технологического развития.

Юрий Козаренко: Они подстраиваются. Масштабирование беспилотников стало возможным благодаря развитию и рывку, это и в литиево-ионных аккумуляторах, в вычислительных процессорах, средствах связи, и всей полезной нагрузки, которую несут беспилотники. Развитие как раз и у нас, и в Китае, и во многих других странах идет одинаковыми темпами. Просто вопрос, а кто быстрее подстраивается? Вот Китай создал целую экономику, назвав это «экономикой низкого малого неба». То, что у нас сейчас заложено в национальном проекте, — это «цифровое небо» мы называем, которое тоже нужно создать. Просто у них получается на сегодня быстро встраиваться. Нам нужно это делать у себя.

Юрий Козаренко: Не буду опровергать, это на самом деле так, и мы бы в этом сезоне обработали в два раза больше полей, если бы не средства РЭБ. Поэтому мы лишь ставим себе цель уйти от такой зависимости. А так условия, конечно, у нас гораздо более сложные, чем во многих других странах.

Юрий Козаренко: А здесь каждая страна, да и в целом любая компания проходит свой путь эволюции. Китай свой путь эволюции вообще-то тоже прошел и отработал. И на сегодня то, что Китай может поставлять во многие страны мира продукцию в миллионах единиц и по таким конкурентным ценам, — это политика партии и государства последних десятилетий. 30 лет назад такого не было. Даже не только беспилотники, возьмем автопром: десять лет назад еще бы никто не купил китайский автомобиль.

Юрий Козаренко: Здесь я просто пытаюсь рассказать пути истории эволюции, почему этому не нужно удивляться и на что мы рассчитываем в своей стране. Ведь, пройдя путь локализации — автопром, беспилотники, роботы, искусственный интеллект, — вы создаете производственные мощности, которые могут использоваться в смежных отраслях. Вот что происходит в нашей стране.

Юрий Козаренко: Все верно, если взять два-три года назад, практически все комплектующие, естественно, были китайскими, как и у всех. Это заняло время. Мы, естественно, разворачивали производственные мощности и на базе научно-производственного центра в Самаре, и собственные, и в регионах других сейчас разворачиваемся. То есть на сегодня мы делаем собственные воздушные винты, электрические двигатели, драйверы управления, полетные контроллеры, литиево-ионный аккумулятор, ну и многое другое.

Юрий Козаренко: Они у нас собственного производства, причем мы завозили линии сразу под мощности в сотнях тысяч штук и в миллионах для того, чтобы конкурировать по стоимости. Это все за 1,5 года, если брать с самого начала.

Юрий Козаренко: Китай, Тайвань, Россия.

Юрий Козаренко: Больше. Если такую логику задавать, можно идти даже чуть-чуть дальше вглубь. Вот что такое двигатель? Двигатель электрический, из чего он состоит: ротор, статор, ось, магнит и многое другое.

Юрий Козаренко: На 75%. И продолжаем локализировать. То есть и статор, и ротор, кольцо, крышка и прочее уже производятся, на подшипники заказ размещен, по магнитам с тремя компаниями в стране работаем. То есть задача вообще дойти до локализации сырьевой компонентной базы. Это та работа, которую мы ведем параллельно. Дальше возьмем воздушные винты, это пластики, композиты и так далее. Есть «Юматекс» с «Росатома», есть другие, есть свои уже пластики, слава богу, композитная крошка, это можно делать. Возьмем дальше что-то более сложное — это элементная база для вычислителей, это полетные контроллеры, это драйверы управления, это БМС, система связи, многое другое. Вот здесь аналогично, нужно делить дальше. А что у нас есть? Вот делает «Резонит» платы, слава богу, делает. Есть у нас транзисторы, резисторы, различные элементы, другая компонентная база — есть. Есть ли у нас процессоры свои? Они тоже есть, но вопрос, хватает их мощности или нет? Не хватает. Давайте идем тогда в Минпромторг и работаем дальше. Вот с вопросом SMD-монтажа, расстановки компонентов на плату, уже справились, справляемся дальше. И мы здесь идем вглубь локализации, включая замещение своего программного обеспечения. Вот вы называете три компании, которые производят полетные контроллеры, а на самом деле их уже десятки. И на самом деле этот этап мы, считаем, прошли, и дальше нужно как раз работать над процессорами, всем, что занимается вычислением, ну и не только. Еще более сложная задача, если перейдем дальше, — это электрохимия и литиево-ионные аккумуляторы, ну и не только. В том числе в Самаре завод по производству высокоемких литиево-ионных аккумуляторов есть. Это уже есть, это то, что работает с начала года. Вместе с президентом открывали и дальше ведем работу. Локализация — ведь это не только что-то смешать вместе, а где ты берешь то, что смешиваешь, и это раскладывается в сотни технологий.

Юрий Козаренко: Если брать с учетом компонентной базы, то это примерно 80%.

Юрий Козаренко: Все верно, но мы изначально закладывали это в свою стратегию, мы верим в большое будущее беспилотников, должны ориентироваться на большие цели. И это десятки, сотни тысяч беспилотников — это первая часть. Мы ведь бизнесом занимаемся, мы должны учитывать уровень постоянных затрат и переменных и себестоимость считать. Поэтому конкурировать по стоимости можно, но важно понимать, на каком этапе. И здесь вернусь к ответу еще на предыдущий вопрос, ведь нужно не просто произвести продукт, вообще-то нужно его еще признать российским, его нужно сертифицировать, его нужно ввести в законодательный правильный оборот. И эта работа тоже занимает время. А для того чтобы он был еще и по стоимости конкурентоспособным, вы должны его производить из сырья соответствующего качества. И эту работу мы непрерывно продолжаем вести, и не только самостоятельно, но и с нашими партнерами. Поэтому, отвечая на ваш вопрос, можно ли делать, — можно, важно понимать, на каком этапе.