Андрей Фролов главный редактор журнала «Экспорт вооружений» «Истребитель F-22 Raptor является первым в мире серийным истребителем пятого поколения и состоит на вооружении только США. Ударные функции по земле у него не столь развиты, но именно как истребитель завоевания господства в воздухе он, безусловно, весьма серьезный оппонент. Впервые этот самолет так далеко на восток был переброшен. То есть это тоже своего рода такое новое явление. Ненадолго перебросили именно по причине того, что они требуют особого ухода. Это, скорее, такой символ».

«Никто же не будет говорить, что мы у вас покупаем, потому что мы увидели это по телевизору в новостях из Сирии. Мне кажется, что каких-то прямых связей, конкретных цифр назвать сложно. В любом случае опосредованно эта кампания на продажи, конечно, повлияет. Алжирцы очень долго размышляли, брать или не брать Су-34, но окончательно их к этому подвигла история с применением, практически впервые — мы не будем брать отдельные факты, когда он применялся в Грузии, — масштабное применение именно в Сирии окончательно подтолкнуло алжирцев к тому, что надо закупать. Другое дело, непонятно когда сам контракт будет финализирован, но в этом направлении явно движение ведется. Фактически на сегодняшний день мы видим, что через Сирию были прокачены все те системы вооружений, которые выпускаются серийно. Это и вертолеты, и самолеты, крылатые ракеты, корабли. Безусловно, это был полезный опыт с точки зрения рекламы, но, естественно, не ради этого все это затевалось».

«Когда мы говорим об ударных беспилотниках, то для мира это не является чем-то новым, принципиальным революционным решением. Для России это первый известный, работающий ударный беспилотник, который может не только вести разведку, но и поражать какие-то цели. Он для поражения, скорее, площадных целей, а не точечных, потому что все же гранатомет — это не какое-то точное оружие, тот же пулемет был бы более точным. Но за счет использования гранат он может большую площадь покрывать, но это именно для поражения каких-то слабозащищенных, открыто расположенных целей. Технику, скорее всего, если только легкую, колесную и не бронированную — мотоциклы, автомобили. Броневики, наверно, уже нет. С учетом того, что у нас легких беспилотников нет, наверное, в качестве какого-то пробного пера не только для армии, но и для порядка такой аппарат нужен. К тому же он дешевый, позволяет наработать опыт использования в каких-то реальных действиях, в той же Сирии, например. Но говорить о том, что с его помощью Россию получила полноценные ударные беспилотники, я бы не стал, потому что ударный беспилотник — это тяжелый аппарат, который может применять высокоточное оружие, в первую очередь управляемые бомбы и ракеты. Если это будет сделано, тогда действительно можно говорить о том, что Россия на уровне западных стран и Китая находится. К сожалению, пока у нас таких аппаратов нет».

«Безусловно, это все осложняет общий фон. Санкции, скорее, имеют долгосрочный эффект создания вокруг России и российских производителей какого-то такого негативного, рискованного поля, и заказчики в какой-то момент могут очень тщательно все взвешивать перед тем, как с нами начать какое-то сотрудничество. Самая главная уязвимая часть — это оплата контрактов через банки. И банки будут несколько раз думать перед тем, как одобрять или не одобрять проводку этих средств, чтобы как раз не стать жертвами американских санкций».

«Я думаю, Франция какое-то время повозмущается, поплачет в жилетку, что как же так получилось. Но для них это не стало секретом, потому что контракт был очень большим и сложным, причем на изделие, которого пока нет. Он постоянно сталкивался со сложностями, и австралийцы уже давно давали понять, что им много чего не нравится. Видимо, не удалось найти приемлемые форматы, это первый момент. Второй момент: мы не знаем, что им предложили американцы. Я вполне допускаю, что по факту американское предложение для австралийцев могло быть более выгодным, не говоря уже о том, что даже во французском контракте была большая доля американских поставщиков. Поэтому для австралийцев что-то принципиально, наверное, не изменилось».