«Больной не должен почувствовать, что сегодня 31 декабря»

О том, зачем нужна международная сертификация лечебного учреждения и о чем она говорит, а также о сегодняшнем положении дел в российской медицине в интервью Business FM рассказал заслуженный врач России, член-корреспондент РАМН, доктор медицинских наук, президент клиники «Медицина» Григорий Ройтберг

— Ваша клиника — единственная в нашей стране, получившая в этом году международный сертификат JСI. Для профессионалов это, наверное, говорит о многом, а для простого человека — это просто буквы. Что этот сертификат значит в практическом смысле, за какие заслуги он выдается?

— В медицине существует то, что называется асимметрия знаний. Она возникает между теми, кто оказывает медицинские услуги, и их потребителями. И, наверное, нигде так ярко асимметрия не проявляется. Когда вы приходите к врачу, то думаете: а какая помощь мне нужна? Но откуда вы черпаете информацию — из общих журналов. То есть у вас нет каких-то критериев, по которым можно сказать, что эта клиника хорошая или плохая. А JСI — это самая высокая объективная оценка, которая возможна сегодня, если говорить о качестве лечебного учреждения.

— По каким критериям оценивается клиника при сертификации?

— Критериев очень много. Давайте начнем не в порядке важности, а просто, как они приходят в голову. Ну, скажем, безопасность пациентов — это лекарства, в том числе контрафактные, не вовремя назначенные, не те лекарственные препараты, это физическая безопасность при нахождении в стационаре, это безопасность применения электрошока и так далее. По безопасности очень много требований.

Открытость — еще один критерий. Мы всегда с гордостью говорим, что абсолютно открыты для информации о состоянии здоровья и качестве оказания помощи. Это означает, что вы можете получить информацию — мы готовы предоставить ее вам в виде каких-то файлов, вы имеете доступ к истории болезни в онлайн режиме, вы можете из дома посмотреть все, что мы пишем в вашей истории болезни. Мы вас вовлекаем в процесс, в котором вы должны знать, что с вами делают. Кроме того, это дает вам совершенно уникальную возможность получать тот second opinion, о котором все много говорят, но который теряет смысл, если у вас нет этих данных. То есть, пожалуйста, включите компьютер, покажите какому-то другому доктору все записи.

Возможно, один из самых важных критериев — квалификация врачей и сестринского персонала. Она не может быть ниже определенного уровня, который мы гарантируем, и который легко проверяется.

В целом же, критериев очень много, и могу сказать, что подготовка занимает у хорошо организованного лечебного учреждения много месяцев и даже лет. Одно из самых уважаемых лечебных учреждений, которое я знаю в Австрии, смогло лишь с седьмого раза пройти сертификацию. Мы прошли с первого раза, а за этим стоит 20-летний опыт нашей клиники. Очень многое было сделано к тому, чтобы мы были сертифицированы по более простым критериям. Мы давно сертифицированы в международной системе стандартов ИСО, мы имеем пять звезд по европейской системе оценки качества медицинской помощи IFQM. То есть сертификат JСI — это, наверное, уже вершина по критериям оценки.

— Сколько клиник всего в мире обладают таким сертификатом?

На сегодняшний день чуть более 440. В Швейцарии две или три таких клиники, в Израиле — две, в Германии — штук пять. Большинство сертифицированных по JСI — это американские, немного есть в Лондоне. Именно потому, что критерии крайне сложные, их очень тяжело достигнуть, но сегодня практически все ведущие клиники пытаются это сдавать.

— Это, наверное, очень дорого. Естественный вопрос, сколько это стоило — подготовить клинику к тому, чтобы она прошла сертификацию?

— Сама сертификация — это недорогое удовольствие, она вообще очень дешевая, то есть прохождение. Как можно оценить, что оборудование, которое у вас есть, полностью соответствует таким-то критериям? Наверное, все можно посчитать, но у меня нет таких возможностей, да и такой цели мы не ставили.

— Медицина как бизнес, — насколько это для вашей клиники прибыльное дело, насколько дорого у вас лечиться?

— Любой бизнес либо прибыльный, либо это не бизнес. Давайте так, благотворительность мы сейчас отбрасываем, это не благотворительность. У нас — это бизнес-проект. Если бизнес-проект нерентабельный, значит, его должен кто-то покрывать. У нас нет источника покрытия, кроме собственных заработков, поэтому это, безусловно, бизнес, и он прибыльный. Он не такой прибыльный, как, наверное, можно предположить. Ради прибыли легче бы было заниматься чем-то другим. И это достаточно трудный бизнес, у нас, я бы сказал, круглосуточное производство.

— То есть к вам можно прийти с острой болью ночью?

— Особенности этого бизнеса: вы его не можете ни на минуту оставить, потому что люди болеют, иногда тяжело болеют в любое время суток. И более того, они имеют такую дурную привычку — заболевать 31 декабря, например, или 1 мая. Поэтому вы не можете остановить или закрыть фабрику, как это делают другие.

Конечно, у врачей есть выходные, как и у всех, но клиника работает. Больной, в случае какой-то ситуации, никак не должен чувствовать, что сегодня 31 декабря, что сегодня праздничный день. То есть этот бизнес очень сложный, он требует большой любви и желания этим заниматься.

— Вы в медицине очень давно, и сейчас вы представляете одну из самых современных клиник. Что, на ваш взгляд, изменилось, положим, за 20 лет в российской медицине?

— Есть и позитивные, есть и отрицательные моменты. Вот я, например, с одной стороны, бизнесом занимаюсь, но, с другой, я понимаю, что такое клятва Гиппократа. И мы стараемся делать так, чтобы одно другому абсолютно не мешало. Но вот то, что произошло на моем веку, именно клятва Гиппократа, увы, постепенно забывается. То отношение к больным, что было в Советском Союзе, который мы часто ругаем, исчезло. Но плохо то, что взамен не пришли цивилизованные рыночные отношения, то есть у нас не выстроена какая-то система взаимоотношений больного и медицинского учреждения, врача и больного. У нас больные не защищены, но у нас и врач не имеет достаточно четко прописанных критериев прав и стандартов.

— Если говорить в целом по стране, высок ли процент клиник, где клятва Гиппократа и бизнес-проект нормально сосуществуют друг с другом?

— Государственное учреждение — это тоже бизнес-проект. Я не очень понимаю: частная клиника — это бизнес, а государственная — это что? Государство как собственник покупает оборудование, вкладывает миллиарды долларов в строительство новых зданий, поэтому говорить о том, что медицина где-то бесплатная, нельзя. А если она не бесплатная, то это все равно бизнес-проект, только владелец в данном случае — государство, не ставит перед собой целью получение денег как вида прибыли. У нас есть в России хорошие учреждения, есть люди, которые часто воспринимаются как какие-то пережитки прошлого, но на них очень многое держится, они знают, что такое клятва Гиппократа.