Для кого написан закон о физлицах-иноагентах? Комментарий Георгия Бовта

Более 60 деятелей культуры, науки и правозащиты в открытом письме Владимиру Путину назвали законопроект «юридически абсурдным» и антиконституционным

Около 60 правозащитников, ученых, писателей и других представителей интеллигенции направили президенту открытое письмо с просьбой не подписывать закон, позволяющий присваивать гражданам статус иностранного агента. Найдет ли обращение отклик и почему?

Трудно представить, чтобы президент прислушался к аргументам авторов открытого письма против законопроекта о физлицах — иностранных агентах и поступил бы так, как просят его, в частности, Андрей Макаревич и Виктор Шендерович. Он, конечно, подпишет закон. Но не менее трудно представить, чтобы этот закон стали применять направо и налево. И вот почему.

В чем его критики из числа правозащитников правы, так это в том, что по нему чуть ли не любого гражданина РФ чисто теоретически можно признать иностранным агентом и попробовать заставить, вопреки Гражданскому кодексу, превратиться из физического лица в юридическое. Скажем, он перепостит сообщение какого-нибудь «Голоса Америки», а потом получит денежный перевод от тети из Украины.

Но ровно так же, опять же чисто теоретически, иностранным агентом может стать корреспондент федерального телеканала, а то и весь канал, который пусть даже в разоблачительных целях процитирует тот же «Голос Америки», а потом получит деньги за рекламу «Кока-Колы». Закон прописан столь широко и неконкретно, что можно придумать еще много довольно разных чисто гипотетических комбинаций.

Другое дело, будет ли он действительно применяться направо и налево, задав работу тысячам правоохранителей и судей, или он изначально был прописан так, как есть, с целью именно точечного и выборочного применения. И не надо только говорить, что в России нет других таких законов, которые удобны именно для выборочного применения. Хуже того, выборочно применяют порой даже те законы — и это тоже не секрет — которые для этого вовсе не предназначены.

Помню, в свое время, в 2012 году, когда по инициативе ФСБ были внесены поправки в закон о шпионаже, тоже многие говорили и пугали, что теперь можно будет сесть чуть ли не за любые контакты с иностранцами, особенно с работниками посольств. Однако таких посадок в массовом порядке на деле отнюдь не случилось. Возможно, потому что тот закон сыграл упреждающую и запугивающую роль. Однако ровно такую же роль можно усмотреть и в нынешнем законе.

Кстати сказать, в нем нет никакой ясности по поводу того, можно ли записывать в иностранные агенты сразу всех российских журналистов, работающих, скажем, на «Свободу», канал «Настоящее время» или «Голос Америки». Тут, видимо, все будет зависеть от принципа взаимности и от того, как поведут себя американцы. Ранее, заставив зарегистрироваться в качестве иностранного агента RT, они создали определенные сложности и для граждан США, работающих на телеканале. Если сложности для RT усугубятся, то можно ждать именно выборочного закручивания гаек для россиян, которые сотрудничают со СМИ, финансируемыми США.

С другой стороны, нельзя не заметить, что раздававшиеся в той же Думе бойкие призывы признать СМИ-иноагентом финансируемую немецким правительством Deutsche Welle как-то оперативно замяли, притом что МИД фигурирует среди тех организаций, которые вправе одарить таким статусом. Однако российскому президенту еще не раз встречаться с канцлером ФРГ — по вопросам как мирного урегулирования в Донбассе, так и газовых поставок в Европу через «Северный поток» и иными путями. Как говорится, ничего личного, это просто такой политический бизнес.

Можно предположить, что одним из первых, кого наградят статусом физического лица —иноагента, станет оппозиционер Алексей Навальный. Возможно, законопроект вообще написан с прицелом именно на эту фигуру. В связи с этим вспоминается одна присказка, которую любил повторять один мой родственник, занимаясь садоводством и огородничеством. Когда ему кто-то говорил, что он осуществляет посадки не очень тщательно, плохо готовит почву и не слишком заботливо ухаживает за рассадой, он обычно отвечал: захочет жить — выживет.