Суд над Ефремовым как театральное представление. Комментарий Георгия Бовта

«Судебный процесс был почти нескончаемым бенефисом адвоката Ефремова Эльмана Пашаева», — говорит политолог. Пашаев «разве что только рептилоидов не привлек в качестве свидетелей защиты»

Михаил Ефремов признал свою вину в ДТП и прочитал сочиненное им самим стихотворение в память о погибшем Сергее Захарове. Гособвинение просит для артиста 11 лет колонии общего режима. Приговор будет оглашен 8 сентября. Каковы предварительные итоги процесса?

Видимо, это была последняя роль Михаила Ефремова на годы вперед. Ведь настоящий лицедей и в обычной жизни остается лицедеем, тем более на публике. Если только он не станет вскорости участником тюремной самодеятельности. Играли же в футбол в заключении футболисты Мамаев и Кокорин.

Не верится сейчас в то, что суд согласится на условный срок, как о том просит защита. Да и в соцсетях можно уже встретить мнение, что, дескать, Михаил заслуживает снисхождения, поскольку жизнь его уже наказала. Хотя бы тем, что люди увидели падшую и разложившуюся от пьянства личность. Однако юриспруденция не оперирует такими понятиями, как «жизнь уже его наказала». Если реального срока, притом весьма весомого, в приговоре не будет, то общество просто этого не поймет.

Суд над Ефремовым, безусловно, стал главным процессом коронавирусного лета для обывательской публики, затмив даже такие резонансные дела, как дело «Нового величия». И в этом процессе по-своему заиграли многие особенности нашего правосудия.

Конечно же, судебный процесс был почти нескончаемым бенефисом адвоката Ефремова Эльмана Пашаева, который, кажется, сумел затмить по части внимания прессы другую публичную звезду адвокатуры — Александра Добровинского, взявшегося защищать интересы потерпевших.

Пашаеву удалось — невольно или умышленно, даже сразу не поймешь — превратить судебный процесс в части защиты в нечто балансирующее на грани фарса. Когда вроде бы добротная работа адвоката, ставящего под сомнение один за другим пункты обвинения, словно почерпнутая из голливудских фильмов, наводит на мысль о том, что тем самым он не столько стремится даже высветить традиционное небрежение наших судов к доводам защиты, а также небрежение следователей к сбору и должному оформлению доказательной базы, сколько просто работает на повышение собственного суммарного гонорара. Особенно если он был на почасовой оплате, как герои судебных хроник Голливуда.

Разве что только рептилоидов Пашаев не привлек в качестве свидетелей защиты. Они бы тоже признались в том, что в момент аварии управляли машиной актера с околоземной орбиты. Защита ограничилась полуслепым гражданином, который показал, что видел облик Ефремова, вылезающего из машины с пассажирского сиденья.

Трудно сказать, во сколько лишних месяцев или даже лет обойдется Ефремову этот адвокатский цирк. Поскольку можно себе представить, как это все раздражало судью Елену Абрамову, которая, будучи перегруженной, как и все российские судьи, наверняка имеет опыт куда более спорого решения подобных и других дел, тем более столь однозначных.

А тут пришлось валандаться аж несколько недель, словно на скамье подсудимых сидел не пьяный водитель, убивший человека в ДТП, а какой-нибудь Ходорковский. И пришлось слишком затянуто и, мне кажется, натянуто изображать состязательность процесса.

С другой стороны, все это время Ефремов находится не в СИЗО, как, скажем, журналист Иван Сафронов, обвиняемый в госизмене, а дома. И этот срок ему зачтется и сократит время отбывания в колонии. Так что в адвокатских играх был, возможно, еще и этот смысл. Общество тоже успело отойти отчасти от первого шока и могло смягчить отношение к падшему человеку.

Но также оно получило возможность поглядеть в новом амплуа на того, кто еще недавно веселил публику чтением антирежимных сатирических стихов, а теперь сидит такой жалкий, несет противоречивый бред, и ему явно долго не хватало мужества признать вину и достойно встретить суровый приговор. Вот и вся цена, получается, антирежимной фиги в кармане.

Наверное, можно было и в этом усмотреть смысл не спешить с прекращением этого действа. Оно должно было исполниться до конца и занять не последнее место в информационной повестке, развлекая досужую публику. И когда судья вынесет приговор, то, с высокой вероятностью, он будет воспринят большинством как справедливый. Как свидетельство того, что наш суд вполне может выносить справедливые приговоры, несмотря на то что на скамье подсудимых сидит человек, воспринимаемый многими как представитель элиты. И теперь станет олицетворением тезиса, что у нас перед законом все равны. Хотя, наверное, будут и недовольные приговором. Но это и хорошо: будет тема для общественных дискуссий. И плюрализма.