Без локдаунов и контрибуций: как работать бизнесу во время пандемии. Комментарий Семена Новопрудского

Новые карантины не панацея от распространения COVID-19. Это все чаще публично признают и российские, и международные медицинские власти

С коронавирусом не просто придется жить неопределенно долгое время — государствам еще и нужно научиться выстраивать правила работы различных бизнесов так, чтобы целые отрасли окончательно не разорились, а мир не захлестнула пандемия массового голода.

Несмотря на то что 12 октября Россия установила новый неизбежный рекорд по числу выявленных заражений и смертей за сутки, глава Роспотребнадзора Анна Попова заявила, что никакого смысла в новом тотальном локдауне нет. «Мы сегодня в Российской Федерации не говорим о блокировании экономики и приостановлении каких-то действий или каких-то предприятий, каких-то секторов экономики, потому что на сегодняшний день мы в этом смысла не видим», — сказала Попова.

Специальный посланник Всемирной организации здравоохранения Дэвид Набарро также предостерег государства от использования тотальных карантинов для борьбы с вирусом. «У изоляции есть только одно последствие, которое нельзя умалять: она делает бедных еще беднее», — сказал представитель ВОЗ.

Новые рекорды заражений, но не смертей, по доле от новых выявленных случаев (летальность вируса в мире продолжает падать без единого исключения из этого правила с 11 апреля), которые сейчас бьют одна за другой европейские страны, уже экспериментировавшие с карантинами весной-летом 2020 года, не оставляют сомнений в том, что такая мера против COVID-19 не работает. Но теперь перед государствами (и Россия, разумеется, не исключение) возникает новая крайне сложная и деликатная проблема — как не угробить бизнес вынужденными эпидемическими ограничениями.

В России нет прецедентного права, но неким прецедентом может стать дело против стадиона московского «Спартака» «Открытие Арены». Роспотребнадзор хотел через суд закрыть стадион на срок до 90 дней за нарушения мер профилактики коронавируса на матче чемпионата России с петербургским «Зенитом» 3 октября.

По действующим правилам стадионы в России на футбольных матчах могут заполняться только наполовину. При этом главной проблемой остается даже не само количество зрителей, а то, что фанаты на трибунах (особенно на таких матчах, как «Спартак» — «Зенит») не соблюдают никакой «шахматной» рассадки, начиная по естественной привычке кучковаться большими группами. Однако Тушинский суд Москвы присудил арену не закрывать, ограничившись штрафом в 300 тысяч рублей. Это, очевидно, посильный штраф для клуба и вполне разумный вердикт.

Массовое закрытие заведений общепита или индустрии развлечений за несоблюдение санитарных норм, попытки каждые десять минут во время киносеансов проверять маски на зрителях, отказы в обслуживании клиентов за нарушение масочного режима под страхом штрафов могут привести к убийству бизнеса даже без локдаунов.

Карательные меры нигде (по крайней мере, в России точно) не заставляют людей относиться к эпидемическим ограничениям более толерантно. Лучший способ убедить людей в эффективности и разумности таких мер — доверие властям, а не страх перед ними.

Государства оказываются перед сложной дилеммой. Совсем без карательных мер люди и бизнесы могут перестать соблюдать правила безопасности, а слишком жесткие ограничения могут привести к двум крайне нежелательным для самого государства последствиям: либо начнется массовое разорение целых отраслей с ростом безработицы и нищеты, либо некоторые заведения начнут работать подпольно, не платя никаких налогов.

Подпольный стадион представить себе, разумеется, невозможно. А вот подпольное кафе или подпольный салон красоты (не говоря уже о приеме клиентов на дому) — запросто. Резкий рост теневого рынка труда может стать одним из главных последствий слишком жестких запретительных мер и действий властей против бизнеса во время пандемии.

Как ни странно, главное, что надо сделать властям сейчас, — признать, что пандемия уже не «чрезвычайная ситуация», а новая нормальность. Сколько времени нам в ней жить и работать, сейчас не знает никто. Но жить и работать все равно придется.