Ресторатор рассказал Business FM о конфликте вокруг «толерантной» рекламы, о мечте, которую пока не может себе позволить, и о том, каково вести бизнес на разных континентах
Александр Орлов. Фото: @alexanderorlovbulldozer/Facebook
Когда на «Тануки» за рекламу с изображением чернокожих и радужного флага ополчилось так называемое «Мужское государство» (позднее, 18 октября, его признали экстремистской организацией), владелец сети Александр Орлов ничего в своей рекламе менять не стал. Впрочем, это не первое для него столкновение с хейтерами. Что это — коммерческий расчет или просто драйв? И на что мультимиллионеру не хватает денег?
Мы сегодня в гостях у Александра Орлова, создателя Bulldozer Group. В основном его связывают с брендом «Тануки», самым крупным, хотя у Александра очень много всего, и даже не только ресторанов. Александр, сколько у вас ресторанов? Это так, чтобы познакомиться.
Александр Орлов: Ну, в общей сложности порядка 140, наверное.
Из них «Тануки»?
Александр Орлов: 80.
Ну, большая часть.
Александр Орлов: Да.
У вас еще кинопродакшн, YouTube, Instagram, теперь еще и бани.
Александр Орлов: Бани будут скоро, все верно.
Любимый проект?
Александр Орлов: Любимый проект, потому что я сам люблю ходить в баню.
Не так много времени прошло, как вы крупно попали в новости повсюду с дерзкой рекламной кампанией «Тануки».
Александр Орлов: Нет, мы попали не из-за рекламной кампании, а из-за того, что мы отказались удалять некоторый контент.
Да, который напоминает эмблему ЛГБТ-движения...
Александр Орлов: Нет-нет, удалять просили больше контент, связанный с темнокожими актерами. ЛГБТ — это вообще было полтора года назад.
Ну, значит, припомнили?
Александр Орлов: Да.
До кучи. Ну, дело в том, что небезызвестное «Мужское государство», в сущности, объявило вам войну, причем войну с запугиванием, запугивая курьеров, запугивая «Яндекс». Это был некий кризис для вас?
Александр Орлов: Да нет, почему, какой кризис?
Ну, «Вкусвилл», который за несколько месяцев до этого провел чем-то похожую рекламную кампанию, вызвав [возмущение] со стороны определенной части населения, тут же это свернул. Вы не только не свернули, но и развернули.
Александр Орлов: У меня позиция следующая: я много раз говорил, что мы размещаем тот контент, который считаем нужным. Мы частная компания, и все, что в рамках законодательства, мы имеем право размещать, это свобода высказывания. И никакая организация, ни маргинальная, ни какая-либо еще, ни «Мужское государство», ни «Женское государство», ни какие-то нацменьшинства и секс-меньшинства не вправе нам указывать, как нам работать и какую рекламу нам размещать на тех или иных ресурсах. Поэтому мы никогда никаких уступок никому не сделаем, будем делать то, что нам кажется правильным.
А когда все это запускалось, вы это ощущали как провокацию, думали, что реакция может быть именно такой?
Александр Орлов: Да нет, во-первых, со мной лично никто не согласовывает контент в Instagram. Вы думаете, что со мной каждый пост согласовывают? Нет, конечно. Я не знаю, что там было, я вижу просто иногда, открываю Instagram, появляется реклама с темнокожими людьми. Что в этом такого провокационного на самом деле? Там девушка и парень, девушка блондинка, парень темнокожий, они там вместе держат ролл, вы, наверное, видели. Там какая-то провокация?
Для меня нет.
Александр Орлов: А для кого есть?
Нет, ну потом еще вытащили все-таки то, что было раньше: ЛГБТ.
Александр Орлов: Ну, ЛГБТ, там просто коробочка, окрашенная в цвет радуги, да, это было полтора года назад.
Ладно, «Мужское государство» — это организация, которая, к счастью, [не пользуется] особой популярностью или благосклонностью каких-то сильных людей.
Александр Орлов: Это абсолютно маргинальная структура, да.
Но у нас ведь есть и депутаты. Вот припоминается «Чистая линия», она просто сделала мороженое «Радуга», депутаты ее требовали запретить, и эта вся история была не на уровне «Мужского государства».
Александр Орлов: Когда мы полтора года назад просто покрасили в цвет радуги лого, были какие-то выступления депутатов на федеральных каналах. На прицеле у этих критиков были мы, BMW и Mercedes. И были разговоры о том, что как мы имеем право вот это все делать. Но это, на самом деле, не является пропагандой. Пропаганда — это что? Это какие-то гей-парады, против которых я тоже выступаю, я против гей-парадов. А то, что мы окрасили лого, — это не пропаганда, это просто говорит о том, что мы толерантно относимся ко всем, в том числе и к секс-меньшинствам, вот и все.
И все-таки заподозрить вас в готовности бросить в публику нечто, что часть публики может привести в раздражение, можно, потому что это не первая история. Вспомним ресторан «Хорошая девочка».
Александр Орлов: Опять же, я просто высказывался иронично, но довольно жестко...
Да, я уж процитирую, что там есть «можно войти спереди и сзади».
Александр Орлов: Да, я сказал, что можно зайти в «Хорошую девочку» и спереди, и сзади.
Здесь «Мужское государство» ничего не имело против, депутаты тоже, но другие...
Александр Орлов: Феминистки обиделись.
Они обиделись, да.
Александр Орлов: Это называется «новая этика».
Еще было ваше высказывание насчет стройности фигуры и насчет того, что нестройных вы не берете на работу.
Александр Орлов: Толстых я не беру на работу, да.
Ваше право, все понятно...
Александр Орлов: Мое право.
Но тем не менее осталось немного предпринимателей, которые свое личное мнение так смело бросают, так сказать, публике в лицо. Это что-то из веселых нулевых годов, когда такого было гораздо больше.
Александр Орлов: Это просто моя точка зрения, я считаю, надо высказываться, я против новой этики, я считаю, что она ограничивает право на свободу слова многих людей.
А скажите, такая провокационность… Вы сказали, что ее нет, никакой провокации, но все-таки, когда поднимаются волны, значит, провокация есть. Это ваш драйв, адреналин, или это стратегия?
Александр Орлов: В некоторых ситуациях и стратегия в том числе.
Это приносит коммерческий результат?
Александр Орлов: Да, конечно.
Потому что просто рекламу, о которой никто не говорит, с которой никто не спорит, ее, конечно, замечают, но не настолько?
Александр Орлов: Это, конечно, имеет здравое зерно, это помогает продвигать наши предприятия, наши заведения.
Так чего здесь больше, это бизнес-стиль или это образ мыслей?
Александр Орлов: Это один из векторов. Маркетинг включает в себя много разных векторов, это и пиар, это и наружная реклама, реклама у блогеров, размещение, интеграция с ними, это и YouTube…
И реклама у «Мужского государства»?
Александр Орлов: Не стал бы так говорить. Но, на самом деле, рывок в СМИ мы сделали мощный.
Огромный.
Александр Орлов: И я думаю, те издержки, которые мы понесли [были оправданны].
Они все-таки были?
Александр Орлов: Ну конечно были.
А в чем? Потому что это было запугивание, в прямом смысле слова. Кстати, я не знаю, обратились ли вы в правоохранительные органы, каков результат был?
Александр Орлов: Обратились. Результат в процессе.
А издержки?
Александр Орлов: Они, например, заказывали еду и ее не оплачивали, это раз. Они совершали DDoS-атаки на наш сайт, это два. В-третьих, мы нанимали организации по кибербезопасности, которые нам помогали эти атаки отражать. В-четвертых, они атаковали наших подрядчиков, например, платежные системы и так далее. Это все довольно прилично ударило по нам именно финансово.
В результате узнаваемость бренда, лояльность выросли?
Александр Орлов: Как только мы увидели, что начались такие нападки, мы приняли решение максимально идти в СМИ и рассказать всем об этой ситуации в надежде на то, что адекватных людей больше, чем этих маргиналов. Собственно говоря, так и произошло. Поэтому, естественно, нас поддерживают нормальные, адекватные люди, и лояльность как раз выше стала значительно, намного выше, чем была до этого.
А в среднем чеке в «Тануки» это спустя месяц-полтора-два отразилось?
Александр Орлов: Она так быстро не отражается, нет.
Еще вы очень сильно отличаетесь от всех тем, что у вас постоянно появляется что-то новое, даже после таких тяжелых ковидных периодов с закрытиями. От рестораторов мы слышим, что уж, по крайней мере, жирок-то точно пришлось спустить, а у вас все время открытие новых заведений. Откуда у вас деньги? Или ковид был нестрашен?
Александр Орлов: Любой кризис, а ковид — это кризис, — это возможность развиваться и воспользоваться ситуацией для того, чтобы получить какие-то новые возможности. Мы в тот момент воспользовались тем, что подписали несколько объектов, которые тогда было выгоднее взять. Сейчас постковидный синдром уже закончился, на мой взгляд, по крайней мере в сознании наших людей. И сейчас и мы, и наши коллеги открывают очень много новых предприятий, новых ресторанов, куда сложно попасть, куда стоит запись, очередь и так далее. Поэтому мы тоже развиваемся.
Что самое главное?
Александр Орлов: Где деньги, вы хотите спросить?
Знаете, я сейчас чуть-чуть по-другому спрошу: что главное, чтобы сделать новый шаг с ресторанами? Найти точку?
Александр Орлов: Найти точку, придумать концепцию.
То есть это не то чтобы большие деньги, это момент надо ловить?
Александр Орлов: Ну, деньги немалые тоже.
Откуда они взялись после ковида?
Александр Орлов: Вообще, слава богу, что мы во время локдауна за счет того, что у нас есть доставка, не сидели в минусе.
Вы в детстве мечтали стать поваром, как я читал?
Александр Орлов: Не мечтал, а хотел.
Это принципиальная разница?
Александр Орлов: Да, большая.
То есть мечтать — это абстрактно, а хотеть — это конкретно?
Александр Орлов: Нет, мечтать — это очень сильно хотеть.
А, хорошо, буду знать. Вам какие-то обстоятельства не позволили, в кулинарный вас не взяли, пришлось в каких-то инженерных институтах учиться. Про это, кстати, поговорим еще. Но вы все равно готовите, это ваша страсть, я знаю.
Александр Орлов: Я уже не готовлю, если честно, потому что некогда и негде. Потому что много провожу времени в отелях, в отелях как-то готовить не с руки.
У вас образ жизни такой, что вы живете в отелях?
Александр Орлов: Ну да.
Вы ведь в Дубае любите жить?
Александр Орлов: В Дубае у меня ресторан, и я там и ем, поэтому мне готовить тоже не нужно, у меня постоянные дегустации, там дегустация на дегустации. Сейчас лечу в Дубай на следующей неделе, у меня там каждый день по две дегустации, поэтому готовить уже неактуально.
Ресторанов у вас много всюду, может быть, вы из наших рестораторов больше всех имеете ресторанов за границей и в разных странах.
Александр Орлов: Ну, насчет заграницы, наверное, да.
На Украине, в Казахстане, в Юго-Восточной Азии, в Дубае, в Америке. В Америке жив ресторан?
Александр Орлов: Жив.
Он перенес локдаун? Он в Нью-Йорке?
Александр Орлов: В Майами. Он, наоборот, что удивительно, до локдауна работал где-то в ноль, а после он стал плюсить, и очень хорошо плюсить.
А во время локдауна государство платило деньги?
Александр Орлов: Платило, да, потому что Майами — это один из немногих городов, который был открыт все это время, и там был бум.
Все приехали из Нью-Йорка?
Александр Орлов: Не только из Нью-Йорка, со всего мира. Во время локдауна было три локации в мире, куда можно было прилететь: Дубай, Майами и Мальдивы. Еще Тулум (в Мексике) тогда тоже был открыт. Вот четыре точки, но Тулум совсем экзотический, а вот Майами да, там все хорошо, мы там еще несколько проектов новых делаем.
А где больше всего пострадали ваши рестораны в какой стране?
Александр Орлов: Нигде, мы в принципе особо ничего не закрыли, один-два, может, которые были не очень успешные, мы их «похоронили» под шумок, и все.
Это потому что у вас так круто, или потому что, на самом деле, все было не так уж страшно? В Юго-Восточной Азии все ведь полностью закрыли.
Александр Орлов: Там было плохо все, да, но там, слава богу, пошли навстречу арендодатели, они скидки сделали. Там государство выплатило деньги.
А каков наш российский опыт в этот период, у вас же есть с чем сравнивать, везде одинаково получилось?
Александр Орлов: В России нормально, я не могу жаловаться, в России действительно были и льготные субсидии, и какие-то еще преференции, о нас позаботились.
Вообще, все познается в сравнении, и у вас уже давным-давно бизнес разбросан. В основном он, конечно, в России, но много опыта в самых разных местах. Где лучше вести бизнес?
Александр Орлов: Везде нормально вести, где он дает доходность, везде есть свои какие-то нюансы, которые зависят от страны, от ее менталитета, от ее количества жителей, от наличия туристов или отсутствия туристов. А в целом если есть правильная концепция и опыт в этой сфере, то везде можно работать.
И прямо нет разницы?
Александр Орлов: Ну, разница всегда есть, это связано со страной, в одной стране одни какие-то условия, в другой другие и так далее. В Дубае, например, много религиозных праздников, и в некоторые дни нельзя продавать алкоголь. Там сезонность, там летом очень жарко и, конечно, летом спад [посещаемости].
А с точки зрения дохода, вы сказали, по доходу надо судить, тоже везде одинаково или все-таки есть лидеры?
Александр Орлов: В Дубае, например, затраты на ресторан, открытие ресторана примерно в два-три раза больше и доходность в два-три раза выше, если это успешный ресторан.
А, скажем, в Европе, в Америке?
Александр Орлов: Спокойнее все, там все-таки налоги. В Дубае нет [таких] налогов, а там есть, поэтому там эти налоги обнуляют то количество дохода, которое могло бы быть. Поэтому тут все везде одинаково.
У нас в стране вы в большом бизнесе с 1998 года, до этого вы тоже занимались бизнесом, но именно корпорация возникла в 1998 году, то есть 23 года, получается. За это время какой путь пройден, когда было легче создавать, начинать, развиваться? Тогда или, допустим, сейчас?
Александр Орлов: Тогда, конечно, значительно сложнее было.
А почему?
Александр Орлов: Потому что не было ни знаний, ни опыта, я не понимал вообще, что это, чем я занимаюсь.
А с точки зрения отношений бизнеса и государства?
Александр Орлов: Тогда тоже было сложнее, тоже меня никто не знал, я никого не знал, поэтому сложнее было.
То есть это просто вы накопили личный опыт? И в этом все дело?
Александр Орлов: Да.
А как менялись условия, неважно, важен личный опыт?
Александр Орлов: Ну конечно, личный опыт, а как менялись условия? Ну, сейчас проще все, чем раньше.
А вот вы говорите: «Тогда меня никто не знал, поэтому было сложно». А понятие «меня знают» можно описать, кто должен вас знать и вы кого?
Александр Орлов: Когда много предприятий и много сотрудников у тебя работает, то у тебя выстраиваются какие-то отношения с разными структурами, государственными в том числе, и намного проще работать. У нас уже есть там свой представитель, у нас есть свой омбудсмен, скажем так, который наши интересы представляет где-то. Я могу ему позвонить, попросить о чем-то. Плюс, так как мы давно на рынке, нам доверяют, что мы не отравим кого-то. Опыт, который накапливается, помогает работать.
А это везде одинаково, важно именно это, как вы сказали: «Меня никто не знал, а теперь знают»?
Александр Орлов: Это важно везде.
В России, в Дубае, в Китае, в Гонконге? В Америке?
Александр Орлов: Да, в Дубае то же самое. Везде.
Везде надо контакты?
Александр Орлов: Конечно, и в Дубае в том числе.
А в Майами вы искали контакты?
Александр Орлов: Знаете, найти хорошего юриста или адвоката тоже непросто. Найти хорошего дизайнера, понимать, кто хороший технолог, вот в Майами, например, их же тоже мало хороших. А когда ты там работаешь, ты уже эти связи имеешь. Понимаете? Знать хороших рекрутеров, которые уже понимают, что ты не подведешь и тебе можно отправить лучшие кадры. То же самое с недвижимостью. Они тебе могут сказать: «Вот этот объект еще не в рынке, но очень хороший объект, хотите, первым его посмотрите?» То есть это все вот так работает.
В Дубае тот же список лиц или другой?
Александр Орлов: Примерно то же самое.
А у нас тоже все начинается с адвоката или все-таки надо какого-нибудь главу управы знать?
Александр Орлов: Нет, сейчас уже не нужно никаких госчиновников знать.
То есть, когда вы открываете новый ресторан на Патриарших прудах, вам нужно знать риелтора, адвоката?
Александр Орлов: Риелтора в первую очередь.
Может быть, местных жителей?
Александр Орлов: Есть активисты среди местных жителей, вот их надо знать. С управой тоже надо дружить, конечно.
В Дубае надо дружить с управой?
Александр Орлов: Надо, надо.
А в Майами надо?
Александр Орлов: Тоже. Но в Дубае, например, надо дружить с организацией Civil Defense, которая выдает лицензию на работу. Они должны приехать, принять объекты, подключить газ, сказать, что там все безопасно, и дать разрешение на работу. Иногда эту инспекцию можно ждать три месяца. А мы подружились с руководителем инспекции, он за несколько дней выдавал разрешения.
Как у вас хватает времени и сил в таком количестве мест на Земле успевать подружиться?
Александр Орлов: Самолеты.
Поэтому вы не готовите, а живете в отелях?
Александр Орлов: Да.
Вы, кстати, сказали, что в России сейчас уже не надо так сильно знать управу. Раньше надо было больше знать?
Александр Орлов: Наверное, сейчас тоже, просто уже знают нас всех, у нас есть специалисты, которые этим занимаются, именно получают разрешительную документацию, они ходят во все эти организации, управы, департаменты и получают лицензии. Они как раз всех знают, и они нас представляют, эти люди у нас уже работают по многу лет, и все знают, что мы — это вот этот человек.
Мы начали разговор с «наезда» со стороны «Мужского государства». А вообще с «наездами», может быть не с публичными, вам приходилось сталкиваться?
Александр Орлов: Что вы имеете в виду под «наездами»?
Я с трудом могу себе представить, так, пофантазировать, но в 1990-е, даже еще в конце, все, что имело окна, двери, могло быть разбито камнем, а то еще и хуже, в то время были такие защитники, их «крышей» называли?
Александр Орлов: Не было никогда такого.
Значит, это легенда про то, что каждый метр площади в Москве нуждался в «крыше» в то время?
Александр Орлов: То, что вы говорите, было в начале 1990-х. К концу уже нет, более того, у меня просто было много друзей из этой сферы.
Из какой?
Александр Орлов: Из этой, которые приходили и «наезжали», поэтому там как-то никогда даже не было мысли об этом.
Потом всякие проверки, надзоры «наезжают».
Александр Орлов: Приходилось лавировать, они больше не «наезжали», а приходили и что-то говорили. Приходилось находить какие-то компромиссы.
Сейчас вообще ни тех ни других?
Александр Орлов: Чисто все, вообще чисто. Все абсолютно законно.
Политика вас как-то интересует или вам не до нее вообще?
Александр Орлов: Не до нее. Все, что касается внешнего мира, меня не особо напрягает.
А внутри что у вас может вызвать гнев?
Александр Орлов: Сегодня это было несколько раз: я кричал, ругался на своих сотрудников, подчиненных, которые где-то, мне показалось, недоработали, где-то забыли, где-то что-то еще сделали, вот тут я выхожу из себя очень быстро и потом быстро прихожу назад в себя. А на другое влиять невозможно, зачем на это злиться?
На что вам денег не хватает?
Александр Орлов: На самолет.
А вы хотели бы?
Александр Орлов: Да.
Я читал, что вы в космос хотели.
Александр Орлов: И в космос, но в космос уже можно без проблем сейчас, там 250 тысяч долларов, по-моему, стоит полет.
Хватит, да, можно оторвать?
Александр Орлов: На это хватит. Насчет самолета — пока не могу себе позволить.
Насчет образования. Я читал, что сначала вы хотели быть поваром, быть поваром вам не дали, потом в двух институтах вы поучились.
Александр Орлов: Нет, я поступил в МИСИ, он мне не подошел. Я перешел в Российский экономический университет имени Плеханова, Плешку закончил и поступил на второе высшее в МГУ. Потом я во ВГИК поступил. Я там вместо трех лет два года отучился, не окончил, на продюсерский факультет.
А клиническую психологию [в МГУ] окончили?
Александр Орлов: Да, я окончил, получил диплом, все как положено. Я, в принципе, уже даже недавно начал психотерапией заниматься. Не так давно я взял первых пациентов.
Вас это чисто лично увлекает? Ясно, что вы не будете зарабатывать этим.
Александр Орлов: Да, это очень интересно. Правильно это делать. И когда ты понимаешь, что есть какой-то результат, это очень мотивирует.
Когда вообще лучше учиться, в молодом возрасте или во взрослом?
Александр Орлов: Первое образование необходимо для общего развития, на мой взгляд, а второе, или, как сейчас называют, магистратура, после 25 лет нужна, чтобы развивать себя таким образом.
Когда вы лично принимаете кого-то на работу, есть же какой-то уровень людей, которых вы принимаете лично? Вам интересно, что он окончил?
Александр Орлов: Я, честно говоря, спрашиваю изредка, что он окончил. Для меня важно, чтобы у него было образование, если это управление, именно топ-менеджер.
В рейтинге важных строчек образование, личный опыт, рекомендация?
Александр Орлов: Это все должно быть, естественно, профессиональный опыт, рекомендации, правильное образование, желательно математическое, но сейчас такой кризис кадров в нашей сфере, не только в нашей, в любой сфере вообще кадров мало, поэтому иногда приходится идти на компромиссы.
Кстати, кадров мало не только управленческих, но сейчас повсюду нет просто работников, они кончились.
Александр Орлов: Да, всяких мало.
Что у вас в ресторанах происходит с этим?
Александр Орлов: Тоже бьемся, переманиваем, «хантим», поднимаем зарплаты, что делать, как все, везде кадровый голод, абсолютно везде.
На цены это все влияет?
Александр Орлов: Не думаю, мы не можем поднимать цены, потому что конкуренция вокруг, у них такие же цены. Если мы поднимем, то люди пойдут туда. Клиенты, я имею в виду.
И еще вы занимались кино. Два года учились на продюсера, потом бросили учиться, стали уже практиковать на свои деньги. Три фильма сняли, последний — в 2014 году, с тех пор не снимаете. Почему?
Александр Орлов: Потому что это такой бизнес, которым надо очень плотно заниматься, только этим надо заниматься, и чтобы зарабатывать в этой сфере, нужно погружаться очень плотно в это, совмещать не получится. Это серьезный, очень энергозатратный бизнес, интересный, творческий, но тут надо вникать в детали, погружаться во все это, это не так просто: взять и снять кино одно. Если ты хочешь зарабатывать, ты должен системно этим заниматься, снимать минимум 10-12 фильмов в год, какие-то из них будут доходные, какие-то будут по нулям, какие-то будут «минусовать», но в целом будет прибыль.
Почему вообще вас это заинтересовало и вы пошли учиться, потом снимали кино. Откуда это?
Александр Орлов: Мне всегда хотелось, у меня мечта была такая, поработать в мире кино.
Поваром вы хотели быть, а кинопродюсером мечтали?
Александр Орлов: Да.
То есть это было больше, вы гораздо больше этого хотели?
Александр Орлов: Больше хотел, да.
Ну и сейчас, мне кажется, вы больше всего хотите бани. Судя по тому, как вы об этом даже вкратце говорите. Я еще хочу у вас вот что спросить. Похоже, что вы многое делаете просто потому, что вам нравится?
Александр Орлов: А я все делаю то, что мне нравится.
Или все-таки вы вам нравится то, где хорошо зарабатываются деньги?
Александр Орлов: Нет. Первично мне должно нравиться, а вторично оно должно доход приносить.
Бани — это хобби, как картины?
Александр Орлов: Нет-нет, это не хобби, это бизнес, причем банная сфера значительно проще, чем ресторанная. Рестораны — это вообще самый сложный бизнес. Намного проще строить небоскребы, чем заниматься ресторанами. Причем зарабатывать, строя небоскребы, можно значительно больше. Когда я начал этим заниматься, я еще не осознавал, что он такой непростой. А банный проще, и он приятный, дает людям здоровье, хорошее настроение, делает чистыми физически...
Если он такой прибыльный, почему мы не знаем банных сетей? У вас появится первая, да?
Александр Орлов: На самом деле, есть банные сети, вы просто об этом не знаете, они не на виду почему-то.
Последний мой вопрос, наверное, будет вот о чем. Я просто буду загибать пальцы, чем вы заметно занимаетесь: ресторанами в очень большом количестве мест, занимались кино, на телевидении и в программе снимались, спортом занимаетесь, картины коллекционируете. Вы каждый день все это делаете?
Александр Орлов: Каждый день.
Все, что я перечислил?
Александр Орлов: Каждый день, конечно.
А как это возможно?
Александр Орлов: Нет, я же не коллекционирую картины каждый день, но спортом я занимаюсь каждый день почти что.
А управляете таким количеством ресторанов?
Александр Орлов: У меня везде есть управляющие компании, в некоторых странах есть партнеры, которые на себя берут многие вопросы, это всех зарубежных активов касается, всех зарубежных проектов. Поэтому вполне нормально, человек может вообще организовать себя как угодно, главное захотеть.
У вас есть моменты, когда вы ничего не делаете, просто думаете о чем-то, но думаете расслабленно и абстрактно?
Александр Орлов: Нет. А, есть! Я поэтому и люблю самолеты. Когда я лечу куда-то, особенно далеко, я специально не подключаю телефон к самолетной сети Wi-Fi, и у меня есть момент, когда я свободен.
Так вот почему вы так часто летаете, это единственное место, где можно от нас скрыться. Спасибо за интервью!
