«Видеозаписи, которые были показаны ФСБ, требуют проверки и идентификации. Я думаю, что это политический сигнал о том, что Украина настаивает на компенсации за захват кораблей и их удержание. Судебный спор, который продолжается в морском трибунале, может перейти просто в материальную плоскость, и могут использоваться аргументы для определения суммы компенсации. Аргументы в пользу того, что помимо незаконного захвата кораблей и экипажа, еще эта военная техника была приведена в негодность».

«Я думаю, что это эмоциональная реакция, пока она не затронула широкие слои населения. В принцип,е каких-то глобальных выводов или глобальных последствий я не вижу. Конечно, есть объяснение президента Зеленского, оно доминирует. «Формула Штайнмайера» должна была быть подтверждена для того, чтобы встретиться в «нормандском формате», поскольку это было условие России, и продвигать мирный процесс в Донбассе. Это доминанта. Все остальные, те, кто что-то говорит, их вообще мало кто слышит. Их логика, что это формула предательства, но пока общество это не воспринимает».

«Осталось очень мало дней до выборов. Поэтому никакого расследования не будет, это все слова. Они имели право как граждане, имеют право ездить, куда хотят, и говорить, с кем хотят. Здесь можно только дать политическую оценку. Не думаю, что это будет иметь правовые последствия».

«Безусловно, справедливость должна восторжествовать, убийцы должны быть наказаны, но в условиях войны многие считают, что Бузина работал или своими комментариями служил или косвенно поддерживал агрессора. Поэтому значительная часть общества против наказания виновных. Идет время, появляются новые обстоятельства, новые преступления, новые значимые поводы, поэтому все это уходит в прошлое. Уже нет той остроты, которая была в самом начале. Конечно, все это уже становится достоянием времени».

«Это конфликт бизнес-интересов. Здесь нет политики, здесь есть желание одних зарабатывать больше, а других — получить для своего бизнеса более дешевый газ. «ДнепрАзот» просто хотел бы получать газ по льготной цене. Никакой угрозы того, что будет какой-то дефицит реальный, как-то это будет сказываться на безопасности, — нет. Тех, кто создает информационную войну, не рассчитали, что есть органы государственной власти, которые быстро поставят их на место».