«Несколько запусков ракет в ходе конфликта были, начиная с марта 2015 года, но ни к чему серьезному это не приводило, потому что либо это были неудачные запуски, либо удавалось перехватывать. Но это, скорее, сигнал для саудовского руководства, который говорит о том, что йеменское руководство сдаваться не собирается, у них есть все необходимые ресурсы для того, чтобы отбиваться от саудовской агрессии до последнего. Поэтому я думаю, что эти удары все-таки нужно рассматривать именно с точки зрения некоего мессенджа со стороны йеменцев в отношении саудовцев. Никакой реальной военной угрозы они Саудовской Аравии не представляют. Такие запуски, в общем-то, мне кажется, что они к каким-то изменениям стратегии саудовского руководства привести не в состоянии, слишком локальные и эпизодические вещи».

«Турки все-таки заинтересованы в том, чтобы Россия все более тесно взаимодействовала с Анкарой и при этом отдалялась от излишне тесного взаимодействия с Тегераном по тому же самому сирийскому вопросу. Это тоже может быть предметом торга. Этот тренд на более тесное взаимодействие с Турцией, нежели с Ираном, может быть обменян на какие-то уступки со стороны Турции в отношении России, в том числе и по Сирии».

«Полагаю, эти предостережения не беспочвенны. Вероятно, конечно, они сделаны в таком ключе, что их действительно можно воспринимать как прямую угроз или шантаж. Но, тем не менее, все, что там говорится, это вещи вполне реальные. Действительно нашей сирийской кампании, которую проводит Российская Федерация на протяжении уже года, все-таки не хватает некой сбалансированности. И ей не хватает, прежде всего. умения балансировать между всеми противоборствующими сторонами, интересами всех противоборствующих сторон. Мы достаточно отчетливо ассоциируем себя с Асадом, мы достаточно четко ассоциируемся себя с сирийской правительственной армией, и это заставляет оппозицию, как умеренную, так и не умеренную, воспринимать нас в качестве одной из сторон конфликта, в качестве соучастника этого конфликта, страны, которая сражается за правительственные войска, за сирийский режим. И это приводит к тому, что там гибнут наши военнослужащие, а гибнет их все больше и больше, потому что задевают наши самолеты, потому что степень радикализации в отношении России со стороны мусульман возрастает. Нам просто нужно проводить посредническую политику в Сирии и стараться демонстрировать, что для нас важно именно урегулирование сирийского конфликта. Для нас не важно, сохранит Асад свою власть или не сохранит, нам важно, чтобы произошел политический диалог, нам важно, чтобы была принята новая конституция, нам важно, чтобы был организован временный переходный орган».

«Он ведь приходил как раз-таки на лозунгах отказа от ориентации Турции на Запад и ее переориентации на Восток. И суть его внешнеполитической концепции заключалась в том, что Турция должна прекратить бесполезные чаяния переориентации на ЕС, ибо они и так не приносят Турции желаемого результата, и Турцию ставят в те условия, которые она выполнить не может. И переориентировать Турцию на Восток. И Эрдоган имел в виду прежде всего, чтобы Турция стала ведущим игроком в исламском мире на Ближнем Востоке. Но, в общем, это не удалось. События, которые развернулись после арабской весны, делают Турцию центром исламского мира. И в итоге это вынуждает все-таки Эрдогана искать какие-то другие ориентиры в его внешней политики. И одним из таких ориентиров как раз и является попытка найти Турцию в одном из динамично развивающихся альянсов в мире в ШОС. Наверное, Турция могла бы вполне играть одну из немаловажных ролей. Для Эрдогана это была бы некая альтернатива».

«Я думаю, что, прежде всего, нужно расценивать это заявление с точки зрения отношений иранской власти с иранским обществом. Потому что иранской власти важно показать, что они не спасовали перед лицом США, что они могут ответить, и что возможности для ответа у них есть – в том числе для силового ответа. И важно дать понять мировому сообществу, что режим в Иране так просто не сдастся. В то же время я думаю, что вряд ли стоит расценивать это заявление как некое прямое руководство к действию. Все-таки несмотря на всю свою религиозную одиозность, иранский режим достаточно прагматичный и рациональный. С точки зрения прагматики, конечно, Иран не заинтересован ни в какой эскалации, особенно учитывая тот факт, что и США сейчас не заинтересованы в том, чтобы развязывать очередную войну».