«Представляется, что СПб биржа на самом деле не имеет сейчас никакого решения, более того, я бы вообще историю про эту биржу начал с того, что, с одной стороны, у нас есть стандартный путь решения проблемы с замороженными активами, по которому пошла Московская биржа: вы идете в европейский регулятор, в случае с СПб биржа — в американский, получаете индивидуальное разрешение, с ним идете в конечное место хранения и забираете свои бумаги. И бельгийцы, и американцы такие разрешения дают, индивидуально дают, тем более если человек не под санкциями, не имеет никакого отношения к финансированию текущей ситуации, если демонстрирует, что он сейчас уже живет на Западе. Но дальше я не слышал о том, чтобы СПб биржа, даже если бы к ним приходили с такими разрешениями, шла навстречу, потому что последняя позиция, которую они озвучивали, когда к ним приходили за разрешениями, заключалась в том, что на данный момент она не проводит операции по переводу чего-либо куда-либо, потому что внутри инфраструктуры цепочки хранения не такие, как были в случае с Московской биржей. В случае с СПб биржей они собираются как-то это сегрегировать и что-то с этим делать, поэтому совет про то, чтобы пойти получать индивидуальное разрешение, хороший, но хотелось бы, чтобы СПб биржа как-то прокомментировала, какой будет дальше путь. Я не слышал, чтобы были прецеденты, когда эта биржа дальше помогла инвестору вернуть свои акции, более того, представляется, что это немножко искусственное затягивание тех процессов, когда вместо того, чтобы вам помочь, вас отправляют за каким-то чудом получить какие-то дополнительные разрешения или документы. Для всех крупных клиентов, крупными клиентами будем называть клиентов, у которых больше 100 тысяч долларов, единственный способ вернуть свои инвестиции — получать индивидуальные разрешения, и это первый и базовый шаг. Но что делать дальше, если с Московской биржей процесс отработан и уже есть какое-то количество позитивных кейсов и возврата денег, с СПб биржей такого пока нет, и проблема не на стороне OFAC и не на стороне наших западных партнеров, проблема в том, что сама биржа не до конца понимает, что с этим делать, может быть, и не до конца хочет в этом помогать».

«Всю прошлую неделю, да, в общем-то, и позапрошлого, мы находились в умеренной консолидации, просто потому что длинные праздники, плюс инаугурация, и достаточно большое количество, с одной стороны, было рисков наступления каких-то „черных лебедей“, с другой стороны, традиционно сниженная активность просто потому, что все отдыхали. При этом я хочу обратить внимание, что этот год характеризуется очень высокими дивидендными выплатами, очень высокой дивидендной доходностью. И, с одной стороны, продолжается черед дивидендных отсечек, то есть определение даты, на которую будет понятен реестр, соответственно, будущие выплаты. А с другой стороны, на рынок уже начали потихонечку приходить эти самые дивидендные деньги. И в условиях, когда многие компании платят двузначную доходность, и когда тот же „Лукойл“, например, обещает заплатить в виде дивидендов сотни миллиардов рублей, ожидать какой-то коррекции, какого-то снижения, наверное, не стоит. При этом, безусловно, волатильность будет сохраняться, и поговорка „продавать в мае“, наверное, свою актуальность не теряет. При этом следующую неделю, на фоне нового назначенного правительства, на фоне того, что многие риски, связанные с экономикой, снимутся, наверное, стоит ожидать как минимум консолидации, а как максимум некоторого роста. Во всяком серьезных рисков я не вижу. Очень интересная ситуация складывается вокруг фондового рынка. А именно: 8 мая закончился сбор заявок по первой серии обмена активами, станет понятно, насколько здесь удастся договориться. И хорошая новость может заключаться в том, что если первый этап обмена пройдет, то это будет означать и то, что и в целом ситуация глобально улучшается, и то, что после первого небольшого этапа обмена активов эта история продолжится».

«После начала СВО и всех историй с санкциями у РФ появился новый и очень неожиданный торговый партнер — Индия. И было совершенно понятно, что Индия заинтересована в российских нефтепродуктах. Но возник простой вопрос — а что мы, в свою очередь, могли бы покупать у Индии? И выяснилось, что таких товаров практически нет. Да, есть очень узкий профиль сельхозки, который мы могли бы у индусов закупать, но он совершенно не соответствует по размерам тому объему выручки от продажи нефти, который мы получаем. Поскольку расчеты в долларах и в евро для нас остаются недоступными, то по нефтепродуктам с нами расплачивались в рупиях. И поскольку рупии не являются свободно конвертируемыми, в моменте казалось, что это довольно серьезная проблема, ее обсуждали и на уровне правительства, и на уровне ЦБ. Уже тогда было понятно, что есть несколько выходов из сложившейся ситуации. Как вариант — пытаться менять через ту же Саудовскую Аравию или других важных партнеров, связанных с Индией. Усиление обсуждений по поводу новой валюты БРИКС — это отголоски этого перекоса, этой проблемы с рупиями. Идея некой новой валюты возникала ровно для того, чтобы больше не оказываться в такой ситуации. А второе, что от нас ожидали индийские партнеры, на чем они настаивали, чтобы мы те деньги, которые получаем с продажи нефтепродуктов, оставляли в Индии, инвестируя в промышленность этой страны. Судя по всему, Роснефть довольно активно скупала нефтеперерабатывающие заводы для того, чтобы поставлять нефть самой же себе, а дальше продавать уже нефтепродукты внутри Индии или на других рынках. Во-вторых, по линии танкерного флота, поскольку мы были вынуждены наращивать собственный флот, совершенно точно, что со стороны Совкомфлота были некоторые вложения в инфраструктуру для того, чтобы просто в этой стране закрепиться. Но совершенно точно, что это были максимально, а) — не публичные сделки, б) — сделки, на которые нас, если назвать своими именами, во многом вынудили, просто потому что других вариантов забрать оттуда деньги не было».

«У нас за последние два года наметился очень серьезный дисбаланс в платежах с Индией. Было понятно, что мы отгружаем в Индию, и было совершенно непонятно, что Индия могла бы отгружать нам в ответ. С этим были связаны довольно большие проблемы, начиная со слухов о том, что у «Роснефти» застрял большой объем рупий, заканчивая некоторым снижением объема покупаемой нефти. В торговле с любой страной очень важно, чтобы ты покупал примерно тот же объем, который поставляешь. Мы пытались покупать сельхозпродукцию Индии, но никто особо не был заинтересован, сейчас на смену этому пришли смартфоны. Что касается принципиальной схемы, здесь все довольно просто: расчеты идут в рупиях, мы продаем нефть, считаем ее в рупиях по условному курсу, который мы могли бы пересчитать через доллар, обратно ни доллар, ни рупии не забираем, а забираем обратно некоторый объем товара, например, смартфоны. Новость очень хорошая, что мы смогли хоть что-то нарастить, потому что это показывает, что наши отношения будут лучше с Индией, а не хуже, как можно было предположить несколько месяцев назад, когда пошли новости об отказах в покупке российской нефти. Давно идет речь о создании новой валюты БРИКС. Обывателю кажется, что когда мы говорим про валюту БРИКС, что это создание «БРИКС-евро» или «БРИКС-доллара», но на самом деле центробанки начали с более простой вещи — взаимных кредитов в национальных валютах и возможности за счет этих кредитов рассчитываться с другими странами. Любая страна очень не хочет оставаться должной, тем более в долларах или евро, лучше, когда у тебя дефицит в торговле в национальной валюте. Чтобы расплачиваться с кем-то рупиями, нужно найти страну, у которой ситуация, в которой она продает Индии больше, чем покупает у нее. Задумка очень хорошая, является одним из важных шагов к большей интеграции в рамках БРИКС, но я не уверен, что в текущих цепочках импорта-экспорта эту индийскую практику можно будет широко применять».

«Надо понимать, что вряд ли Китай, какое бы ни было давление, согласится ограничивать платежи в юанях. С другой стороны, очевидно, что китайские банки зачастую используются в России для обхода санкций. То есть фактически мы говорим о том, что российские компании делают вид, что платят в Китай в юанях, в действительности конвертируют там юани в доллары и на эти доллары уже пытаются что-то покупать в Европе или в Штатах и через Китай реэкспортом тащить в Россию. Относительно этой части надо понимать, что интересы американцев и китайцев совпадают. Китайцы хотят работать с Россией в плане того, чтобы что-то у нас покупать или что-то нам поставлять, а выступать ширмой для продолжения торговли, безусловно, не хотят ни китайцы, ни казахи, ни даже армяне. И на этом фоне то давление, которое оказывается со стороны американцев, — это скорее повод вежливо начать отказывать России в проведении подобных операциях. Все новости, которые за последнее время выходили об ограничениях по платежам в сторону Китая, мне кажется, относятся именно ко второй категории, когда Китай в реальности не является ни конечной точкой пути по деньгам, ни первоначальной точкой пути по товарам. Эти тренды будут, к сожалению, только нарастать. Но повторю, именно в основной части, именно в продаже в Китай энергоресурсов или других товаров и покупки в ответ чего-то у Китая с расчетами в юанях, я думаю, что ничто не угрожает на данный момент».