«Работающие пенсионеры, ровно в той же самой степени, как и неработающие, накопили пенсионный капитал, и вышли на пенсию, получили эту выплату ровно на тех же условиях, как и люди, которые не работают. Второе — они делают благо для страны, для экономики в условиях дефицита рабочей силы, особенно на низкооплачиваемых местах: гардеробщики, охранники, уборщики и так далее, куда молодые люди и люди среднего возраста особо не идут. Ну или мигранты могут пойти. И более того — работающий пенсионер получает зарплату, и за него работодатель платит взносы в Пенсионный фонд, по крайней мере, частично. Его пенсия компенсируется за счет взносов, которые продолжают за этого человека платить. Тут со всех сторон идет не только дискриминация, но и нарушение страхового принципа, потому что все-таки наша пенсионная система считается страховой. То есть ты страхуешься на протяжении всей жизни от риска наступления возраста, когда ты не можешь работать. И когда ты достигаешь этого возраста, тебе начинают твои же собственные деньги, потому что страховые взносы — это отложенная часть твоей собственной зарплаты, которая начинает возвращаться. Фактически государство пенсионную систему превратило из страховой в систему „собеса“: кому хотим — тому платим, кому не хотим — тому не платим. В 2016 году, когда ее отменили, рынок труда покинула чуть ли не треть работающих пенсионеров. Или они ушли в тень, и работают уже без всяких налогов и страховых взносов, или они вообще перестали работать. И это был большой удар по рынку труда. И Пенсионный фонд потерял доход за счет того, что за этих людей перестали платить туда взносы. И кстати говоря, индексация пенсий неработающим пенсионерам, которая сейчас предусмотрена на следующий год, ниже инфляции».

«Ну, это будет некая символика. Сейчас ведутся очень большие диспуты, по-прежнему - нужно ли вводить прогрессивную шкалу. И отмена НДФЛ для небольших доходов - она может показать, что государство понимает, что НДФЛ должен быть дифференцирован. Требования многих политических сил, особенно левого толка: ребята, давайте богатых облагать. А вот - адекватный ответ».

«Нужно как-то менять рынок труда. Сейчас мужчины в 60 лет, женщины в 55 лет, как правило, получают небольшую пенсию, продолжают работать на каких-то неквалифицированных должностях, и по сумме у них образуется доход, который позволяет им более или менее жить. Если ничего не менять на рынке труда, то получится, что люди потеряют пенсию как источник дохода и останутся на маленьких зарплатах. Это новая категория бедных. Получается, что им надо будет так или иначе помогать, и тогда некий фискальный эффект от повышения пенсионного возраста во многом теряется. Тем более же говорят, что мы должны строить высокотехнологическую экономику, какие-то новые отрасли. Постоянно все меняется, люди должны переучиваться раз в несколько лет, причем не просто какие-то фиктивные курсы повышения квалификации, а чтобы реально приобретать какие-то новые знания, новые качества, даже новую профессию. У нас такой системы, к сожалению, по многим причинам нет. Поэтому и получается, что многие люди, допустим, после 50 лет начинают спускаться по лестнице на рынке труда и занимают менее квалифицированные места. Посмотрите, гардеробщицы, охранники — многие из них имеют высшее образование, но это уже не нужно, потому что их знания давно устарели. Конечно, в рамках реформы образования есть предложения по созданию системы непрерывного образования, но это требует времени для того, чтобы все это было реализовано, и требует изменений в самой экономике, чтобы были рабочие места, куда эти люди придут и будут получать хорошую зарплату. Этого тоже пока нет».

«Если говорить о цифрах в сухой экономической статистике, то действительно никакого особого давления не будет, потому что накоплены очень значительные резервы. У нас же профицит бюджета уже не первый год, у нас Фонд национального благосостояния уже достигает нескольких триллионов рублей, при этом бюджет очень экономен, он очень мало тратит, например на социальные программы по сравнению с тем, что было бы необходимо. Наверно, действительно давления не будет. Но здесь очень важный момент: падение цены на нефть до 40 долларов за баррель окажет очень сильное психологическое влияние, потому что любое довольно резкое падение цены на нефть означает, что в любой момент может быть падение ниже, то есть какой-то тренд. И ожидания того, что будет дальше, — это деструктивный фактор и для бизнеса, и для тех, кто принимает решения, в том числе в правительстве. Если сегодня 40, завтра может быть 30. И тогда получается, что резервы есть, но они же тогда не будут наращиваться, они будут довольно быстро проедаться».

«Есть люди постарше и там, к сожалению, жизненная стратегия, когда люди просто надеются на поддержку государства, вот государство что-то должно сделать. Других вариантов они особо не видят. Конечно, молодые люди в своей массе заинтересованы в каких-то перспективах и финансовых, и жизненных перспективах — в условиях России это должна быть какая-то стабильная работа, которая у нас ассоциируется или с госкорпорациями, или работа просто на госслужбе. Да, те, кто помоложе в этом смысле меньше страдают этим патернализмом, они все-таки пытаются в меру своих сил как-то где-то устроится, как у нас говорят, или даже, может быть, уехать за границу. Но это не многие. Поэтому и та и другая стратегии, в общем, конечно неэффективные и ничего хорошего для развития России не сулят».